Жизнь древнего Рима

Сенека, который был прекрасным и тонким наблюдателем и любил наблюдать и поучать на конкретном материале своих наблюдений, воспользовался баней Сципиона, чтобы уличить своих современников в их извращенном пристрастии к роскоши: «…жалким бедняком сочтет себя человек, если в стенах его бани не сверкает огромных кругов драгоценного мрамора… если вода льется не из серебряных кранов… теперь норой назовут баню, если она поставлена не так, чтобы солнце круглый день заливало ее через огромные окна, если в ней нельзя в одно и то же время и мыться, и загорать, если нельзя из ванны видеть поля и море… теперь баню накаляют до температуры пожара; рабу, уличенному в преступлении, следовало бы только здесь вымыться. По-моему, нет никакой разницы между баней нагретой и охваченной огнем» (Sen. epist. 86. 4-12). Археологический материал подтверждает многие места этого письма. Новые бани в Помпеях (их называют Центральными, по их местоположению) не были докончены[100], и мы не можем судить о том, как их собирались отделывать внутри, но уже самый план их говорит о том, насколько прихотливее и взыскательнее стали помпейцы за то столетие, которое отделяет постройку Малых бань от постройки Центральных. На большой палестре (200 м2 с лишним) устроен под открытым небом, как и при Стабиевых банях, бассейн для обмывания, но он вдвое больше (около 60 м2). Отдельного фригидария нет, но в аподитерии поставили ванну, наполнявшуюся холодной водой: очевидно, решили, что с любителей холодного купания хватит и ее место с бассейном на палестре. Все три помещения — аподитерий, тепидарий и кальдарий — выходят на палестру каждое тремя широкими, обращенными на юго-запад окнами. С полудня помещения эти были залиты солнцем, и посетители, по слову Сенеки, «могли вариться при ярком свете» (вспомним, как скупо были освещены и Малые, и Стабиевы бани). Для того чтобы «вариться», в Центральных банях было достаточно места: не только кальдарий, но и тепидарий должны были прогреваться горячим воздухом, который шел под полом и поднимался по стенам; имелся еще laconicum, где можно было пропотеть, «выпариться» в горячем сухом воздухе. Эта сухая баня считалась очень полезной, «если из организма надо было извлечь испорченные соки» (Cels. II. 17).

И в Малых, и в Стабиевых банях было женское отделение; в Центральных его нет. Мылись здесь мужчины в одно время, а женщины в другое? В маленьких городках, где не было средств выстроить особое отделение для женщин, так и поступали; в уже упомянутом Випаске, например, женщинам полагалось мыться в первую половину дня, а мужчинам во вторую, после 2–3 часов дня. Предназначались Центральные бани для одних мужчин? Или женщины и мужчины мылись вместе? Что такой обычай существовал в Риме, мы это знаем, но все эти Галлы, Савфеи и Лекании, которых поминает Марциал и которые мылись «вместе с юношами и стариками» (III. 51 и 72; VII. 15; XI. 47 и 75), были женщинами определенного типа. К ним можно добавить еще эмансипированных любительниц спорта, которые мелькают у Марциала и Ювенала, и, возможно, женщин типа Клодии, любовницы Катулла. Во всяком случае Плиний имел основание взывать к тени Фабриция: «О, если бы он увидел… женщин, которые моются вместе с мужчинами!» (XXXIII. 153), а императоры — издавать запретительные постановления. Адриан «установил раздельное мытье для мужчин и женщин» (Hist. Aug. Adr. 18. 10), но, видимо, распоряжение это было вскоре забыто, так как Марку Аврелию пришлось сызнова «воспретить совместное мытье» (Hist. Aug. M. Ant. Philos. 23. 8). Гелиогабал разрешил его и сам «всегда мылся вместе с женщинами» (Heliog. 31. 7). Александр Север вновь запретил «смешанные бани» (Alex. Sev. 24. 2).