Жизнь Джейн Остин

Фанни, конечно, ничего не пишет в своем дневнике о передвижениях войск в Кенте, вызванных новой угрозой вторжения. Это больше беспокоило ее отца и его приятелей-землевладельцев, которые боялись, что солдаты вспугнут дичь. Непонятно, что их пугало сильнее — французская оккупация или нехватка фазанов в лесах. К счастью, этому испытанию они не подверглись. Это была последняя угроза со стороны французов, в конце августа Наполеон свернул Булонский лагерь и решил попытать полководческого счастья в других местах. Эдвард отвез Фанни в Лондон, к Генри и Элизе, где она побывала на театральном вечере и повстречалась с лордом Чарльзом Спенсером на ужине в Олбани. Затем отец с дочерью вернулись в Кент, и все семейство, включая миссис Остин, Джейн и Кассандру, отправилось в Уортинг. Вот такую насыщенную, оживленную и шикарную жизнь вели обитатели Годмершема.

«Полагаю, семи лет достаточно, чтобы изменилась каждая клеточка кожи и каждая мысль в чьей бы то ни было голове», — писала Джейн сестре в том году, размышляя над драмами и потрясениями, что выпали на их долю. Не было нужды говорить, что в эти семь лет они потеряли дом и отца. У Джейн не оставалось никаких брачных перспектив и почти никаких надежд напечатать свои произведения. Не имея ни гроша за душой, она всецело зависела от братьев и должна была принять любые их планы по устройству ее жизни. Но все это не то, о чем пишут в письмах. О таком по возможности стараются вообще не думать.

Глава 18 Братская любовь

«Удача вряд ли улыбнется каждому из нас… Но счастье, выпавшее одному, вполне может радовать всех остальных». Эти слова произносит героиня писательницы, Эмма Уотсон, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре. Джейн Остин, возможно, хотелось убедить себя в их справедливости или, во всяком случае, поразмыслить на эту тему. Порой семья — источник поддержки, где везучие родственники делятся удачей с остальными, но в плохие времена она может превратиться в западню, из которой хочется вырваться. К такому выводу приходит Эмма Уотсон, к нему пришла и сама Джейн в годы, последовавшие за отцовской смертью. Какое бы счастье ни выпадало братьям Остин, они не спешили делиться им с сестрами.

Вот Джеймс. Ему перешел отцовский приход, и он удобно устроился в Стивентоне вместе с Мэри и тремя детьми, малышом Джеймсом Эдвардом, крошкой Каролиной и Анной, умненькой, чувствительной и страдающей от ощущения, что ею пренебрегает не только мачеха, но и отец. Больше детей у них не было. Джеймс посвящал свое время исполнению церковных обязанностей, охоте (он и сына с малолетства приучил к ней и купил ему пони) и тихому кругу своих светских знакомых, прежде всего регулярным обедам в Вайне у Шутов. Немало сил и времени тратил он на стихотворство. Он писал как забавные стишки для развлечения домочадцев — например, о проступке кошки Тигрицы, укравшей мясо, предназначавшееся на ужин главе семьи, — так и серьезные сочинения, длинные и тоскливые. Но он больше ничего не печатал со времен «Зеваки». Он, безусловно, был одаренным человеком, но не умел правильно распорядиться своими талантами. Его жена вела дом, занималась садом, коровником и птичником, сама правила маленькой коляской и поддерживала добрые отношения с соседями. Один-два раза в год они отправлялись в Бейзингсток посмотреть спектакль или потанцевать на балу. Они всегда были готовы оказать гостеприимство Кассандре и Джейн, но это не снимало напряженности в отношениях между Джеймсом и младшей сестрой.

Джордж, самый невезучий член семьи, все в том же состоянии, по-прежнему жил в деревушке Шерборн со своим дядюшкой Томасом. Одному было уже под сорок, другой приближался к шестидесяти. Джеймс, находившийся неподалеку, должен был приглядывать, все ли у них в порядке, и миссис Остин, если хотела, могла навещать сына и брата, когда гостила у Джеймса. Узнавал ли Джордж свою мать? Если он действительно страдал церебральным параличом, то вполне вероятно, что узнавал, как и других членов семьи. Остины, хоть и заботились, чтобы за Джорджем был хороший уход, в своих письмах о нем не упоминали, в том числе и Джейн.