Жизнь эльфов

Мгновение протекло в огромном вакууме чувств, и на глазах у Клары пузырь тишины стал шириться со скоростью волны, прежде чем взорваться в безмолвном апофеозе. Она перечитала стихотворение, взрыва больше не произошло, но что-то изменилось, как будто пространство раздвоилось и она перешла невидимую границу той страны, куда стремилась попасть. Хотя она и подозревала, что пьеса совсем не имеет отношения к этому волшебству, но все же прошла к фортепиано и сыграла отрывок. В воздухе распространился запах ручьев и мокрой земли и загадка качающихся деревьев и потаенных чувств.

Подняв глаза, когда отзвучала последняя нота, она увидела перед собой мужчину и не узнала его.

– Откуда взялась эта музыка? – спросил у нее Маэстро.

Она указала на стопку нот, принесенных по его распоряжению.

– Почему ты сыграла ее?

– Я прочла стихотворение, – сказала она.

Он обошел фортепиано и глянул ей через плечо.

Она ощутила дуновение дыхания и волны смешанных чувств. Увидев Маэстро при внезапной вспышке, которой удивление высветило его эмоции, она поразилась образам, скользившим, словно на экране. Сначала табун диких лошадей – топот их копыт она слышала еще долго после того, как они скрылись вдали. Потом, в тени подлеска, с аллеями, золотыми от солнечных бликов, она увидела лежащий во мху большой камень. Его выступы и впадины, все его благородные трещины были рождены совместным трудом ливней и столетий. И она знала, что этот прекрасный живой камень – сам Маэстро, потому что человек и валун в необъяснимой алхимии идеально накладывались друг на друга. Наконец образы растаяли, и она снова оказалась перед человеком из плоти и крови, серьезно смотревшим на нее.

– Ты знаешь, что такое война? – спросил он. – Да, конечно, ты знаешь… Увы, надвигается война, еще более долгая и страшная, чем прошлые войны, задуманная людьми еще более сильными и страшными, чем в прошлом.

– Губернатор, – сказала Клара.

– Губернатор, – сказал он, – и еще другие.

– Это дьявол? – спросила она.

– В некотором роде – да, – ответил он, – можно сказать, что это дьявол, но здесь главное не имя.

О дьяволе девочка-сирота, воспитанная в деревенском приходском доме, уже слышала, и не было человека на всех Апеннинах, который не знал бы про битвы, которые с ним вели, и не осенял бы себя крестом, поминая тех, кто в них пал. Но помимо рассказов своего детства, Кларе казалось, что она понимает, откуда идет желание воевать с дьяволом. То, что люди жили в склепах, выстроенных тесными рядами, казалось ей достаточным, чтобы объяснить происки голоса смерти, и она спрашивала себя, думает ли живой камень – Маэстро – так же, как она.

– Войны разворачиваются на полях сражений, но замышляются они в кабинетах правителей, что поднаторели в манипуляции вымыслами. Однако бывают другие места и другие вымыслы… Я хочу, чтобы ты рассказала мне о том, что ты видишь и слышишь, о прочитанных стихах и об увиденных снах.

– Даже если не знаю зачем? – спросила она.

– Надо доверять музыке и поэзии, – ответил он.

– Кто написал стихотворение? – спросила она снова.

– Член нашего союза.

Потом, после долгого молчания, добавил:

– Я только могу сказать, что оно предназначено тебе. Но я не думал, что ты сможешь прочесть его так рано.

В ту же минуту Клара увидела, что Пьетро ищет стихотворение на нотной странице, и по тому, как он смотрел на ноты, поняла, что он его не нашел. И стоявший напротив Густаво Аччиавати улыбнулся.

Вскоре Петрус отвел ее в спальню, где были закрыты все окна, потому ливень продолжал упорно грохотать снаружи.

– Не дают мне делать свое дело, – сказал он ей при расставании.

– Твое дело? – спросила она.

– Мое дело, – сказал Петрус. – Они все такие серьезные и холодные. Меня взяли, потому что я сентиментален и болтлив. Только они весь день заставляют тебя играть, а вечерами грузят всякими войнами да коалициями. – Он изящно поскреб в затылке. – Я слаб до выпивки и, может быть, не слишком умен. Но я хотя бы умею рассказать историю.

Он ушел, а она заснула, или, по крайней мере, ей так казалось, и в беззаботном свечении стен и прорезей в ставнях услышала, как Пьетро на той стороне патио говорит:

– Малышка права, это дьявол.

И голос Маэстро ответил ему:

– Но кто совратил самого дьявола?

И она провалилась в сон по-настоящему.