Жизнь Фридриха Ницше

Как и Ницше, Рэ принимал участие во Франко-прусской войне и был ранен, но это не мешало ему наслаждаться французской культурой. Его космополитический подход соответствовал мнению Ницше о том, что лучше быть хорошим европейцем, чем хорошим подданным рейха. Дружба с Рэ продлилась около шести лет – с октября 1876 по 1882 год. За это время каждый написал несколько книг, которые повлияли на другого как в литературном, так и в философском отношении. Для обоих Древняя Греция служила точкой отсчета для размышлений о проблемах современности, оба стремились примириться с постдарвиновской реорганизацией человеческого знания.

Рэ изложил свои основные принципы в докторской диссертации 1875 года:

1. Действия людей не зависят от свободной воли.

2. Совесть не имеет трансцендентного источника.

3. Аморальные средства часто оправданы благой целью.

4. Прогресса человечества не существует.

5. Категорический императив Канта не подходит к практической морали [4].

Рэ объявлял о своем намерении подходить к моральным чувствам и идеям так, как геолог изучает формации земной коры, вооружившись дарвиновской доктриной естественного отбора как общетеоретической схемой и заменив метафизические рассуждения научным натурализмом.

Без веры в свободу воли нельзя верить и в моральную ответственность. Сама идея вины или греха ошибочна, поскольку подразумевает, что человек мог поступить иначе. В итоговом анализе отстраненный, даже циничный подход Рэ отрицал любую возможность того, что человека что-то может укреплять, наставлять, оправдывать, возвышать или выводить за границы. Итак, избавившись от метафизики, Рэ оказался еще большим пессимистом, чем Шопенгауэр, но именно его натуралистическая доктрина позволила Ницше отойти от метафизического романтизма Шопенгауэра и Вагнера в сторону более научной, позитивистской картины мира. На это новое направление сильно повлияли попытки Рэ объяснить моральные чувства, воссоздав их историческое или доисторическое развитие в ходе разработки так называемой «эволюционной этики».

Рэ объяснял мораль следующим образом: как дети формируют идеи в ходе повседневного опыта, по примеру родителей и с приобретением привычек, так человеческая раса со временем обрела имеющуюся ныне мораль. Взгляды Рэ на появление морали шли в русле дарвиновской эволюционной этики, изложенной в «Происхождении человека и половом отборе». Возможно, что Ницше был знаком с этой книгой лишь понаслышке – например, от Рэ [5]. По крайней мере, сомнительно, чтобы он мог хорошо читать по-английски. Однако мы точно знаем, что он читал статью Дарвина «Биографический очерк ребенка» [6]. Это короткая статья, рассматривающая вопрос первых проявлений морали. Дарвин рассказывает, как встретил своего двухлетнего сына Уильяма, выходящего из столовой «с блестящими глазами и с каким-то странным, напускным видом». Ребенок стянул немного сахара. Дарвин заключил, что дискомфорт ребенка был связан с фрустрированным желанием угодить: он уже обрел способность связывать прошлые и будущие события. Дело было не в страхе наказания, поскольку ребенок «никогда не был наказан». Для Рэ статья доказывала второй принцип его докторской диссертации: совесть не имеет трансцендентного источника. Ницше собирался написать об этом целую книгу – как он выражался, исследование происхождения морали.

Рэ носил с собой экземпляр «Максим» Ларошфуко. Он и сам был большим мастером афоризмов, например: «Обучение меняет наше поведение, но не наш характер» или «Религия происходит из страха перед природой, мораль – из страха перед людьми» [7].

Докторская диссертация Рэ содержала смелое и удивительное заявление: «В этой работе есть пробелы, но пробелы лучше, чем временные затычки». Много пробелов и в его афоризмах, которыми он предпочитал передавать свои мысли. Афоризм – удивительно ненаучный метод для человека, именующего себя эволюционным этиком, поскольку эта сфера явно нуждается в научных доказательствах, где В неуклонно следует из А, а афоризм, как отмечал Ницше, может быть истолкован самыми разными способами: «Афоризм, по-настоящему отчеканенный и отлитый, вовсе еще не “дешифрован” оттого лишь, что он прочитан; скорее именно здесь должно начаться его толкование, для которого потребно целое искусство толкования» [35] [8].