Жизнь Галки Бураковой от А до Я

Галка не знала, что ей нужно помогать и выгнала бы ненужного родственника, да сил не было. А он за лекарствами сходил и чаю с малиновым вареньем навёл. Это было столь необычным, сколь и приятным. И у Галки в записях появились первые хорошие мысли! Это обрадовало Галку, и она поселила отца во вторую комнату, решив разобраться, когда поправится.

Организм справился с гриппом, и Галка осмыслила весь удивительный уход отца от бабы Али и жены.

– Дык, я же к бабе Кате пошёл, как ты уехала. А она сказала, что мне поможет только полный разрыв с маменькой и вот тебе помогать поручила.

Галка выставила отцу условия проживания на её жилплощади:

– Не пить, не учить, на шее не сидеть.

Это Коленьке показалось полной свободой после многочисленных требований жены и маменьки.

Глава 18. Реальности роста и решительность с родственниками

Галка записывала мысли дотошно, будто подбивала бухгалтерию. Подходил к концу двадцать первый день.

Что преобладало в Галкиной голове?

– «Надо больше работать, а то вечно ленюсь и мало вкладываюсь». На этом пункте Галка любила себя корить, что получила мало, потому что мало сделала. То, что она смогла, пусть и в ипотеку, купить в двадцать три года квартиру в Москве, проходило мимо и обесценивалось.

– «Нужно больше денег, чтобы…» Тут перечень был большой – в Москве, куда тратить деньги проблем не стояло.

– «Почему я одна и мне никто не помогает». Эта мысль наталкивалась на реальность и с ней спорила, так как рядом был папа, который часто раздражал, не оставляя возможности впасть в привычное состояние никому ненужности. Галка даже плохо думала о бабе Кате и честно записывала, что это очень коварно было с её стороны послать к ней отца, на шею. Но Николай и эти мысли не подтверждал, устроившись на второй день после приезда на завод и даже купив с аванса дочери фрукты, торт и пирожные, а ещё красный шарфик. Простецкий, конечно, и не модный, но сам факт. Галка не стала говорить отцу, что думала, но мысли об обновке ответственно записала.

– «Почему у меня нет друзей?..» Друзей действительно не было. На этом пункте ум активизировался и привычно грыз Галку, подсовывая всё новые и новые «факты», что такая, как есть, она никому не нужна и что нужно создавать ещё более идеальный образ для общественности.

Галка и создавала в поте лица. И такого насоздавала, что окружающие просто боялись идеальной девушки и не подходили. Да Галка и сама бы не дала, набрасываясь на каждого подошедшего с мысленным лаем. И вот этот то лай теперь подлежал письменному задокументированию, что приводило к буре внутри:

– «Какая же я плохая! Обо всех думаю плохо!» И это Галка писала. На пальце уже образовалась мозоль – девушка столько не писала со школы. Ей хотелось куда-нибудь убежать и спрятаться, но от себя-то не убежишь. Ей надоело писать, осточертело думать гадости, хотелось нажать выключатель, чтобы выключить все эти голоса в голове. Одно дело, когда они только в голове, а другое – ещё и на бумаге. В голове можно сделать вид, что их нет – и вообще она белая и пушистая. Но когда каждый вечер чёрным по белому пишешь, сколько плохого передумала, то… Галка сразу начинала думать о себе ещё хуже, чем есть.

И тут незаменимым оказался отец. Баба Катя дала ему ценный совет: «Тебе надо сердце открывать. Говори, что думаешь. И дочь слушай, но не учи. Обнимай. Если руками не умеешь, то мысленно».

И Николай пробовал. Раз за разом. Что-то мямлил о работе и своей затюканности матерью, а потом и женой, о несостоявшейся жизни, о том, что он подкаблучник. Галке сначала не нравилось, а потом она втянулась и после его излияний пример, так сказать, начала брать с отца впервые в жизни. Сердце своё открывала потихоньку. А когда кто-то узнавал, что она такая плохая, но не убегал в ужасе, а обнимал, пусть даже мысленно, то было не так страшно и одиноко.

Первый месяц выполнения задания подошёл к концу – в последний день Галку ждала интересная процедура от бабы Кати: записать итоги и отослать ей. В итогах писать нужно было, что вздумается, что пришло в голову после пройденного пути.

Вывод у Галки звучал лаконично: «Я ужасна. Всё время думаю плохо о себе и других. Я поражена, как может столько отвратительных мыслей помещаться в моей голове. И вообще они меня бесят. И я себя бешу. И вообще всё плохо. И стало только хуже». Вот прямо так и написала. И отправила без зазрения совести, отметив, что ещё и подумала при этом с удовлетворением: «Сама заварила, теперь пусть расхлёбывает».

Ответ пришёл не по почте. Его привезли собственноручно и довольно скоро – баба Аля и тётя Лера, новая жена папы. Отвисшие челюсти Галки и Коленьки вызвали злорадный блеск в глазах. Они захлопнули дверь и посмотрели друг на друга. Потом по квартире разнёсся оглушительный крик. Его слышали приехавшие и довольно потирали руки, предвкушая победу.

Но когда дверь открылась, заорали не приехавшие, а находившиеся в квартире.

– Пошли вон! – папа с дочкой явно спелись.