Жизнь графа Дмитрия Милютина

Среди многочисленной свиты императора находился и его врач Сергей Петрович Боткин. О своих впечатлениях о пребывании на Гривицкой высоте он писал: «…До четырех мы просидели на нашей высоте, – то полежим, то походим, то сядем верхом и приблизимся к батареям, то отойдем. Беспрестанно приезжали ординарцы с весьма тощими донесениями. К счастью, солнце не постоянно нас пекло, временами скрывалось за тучи и давало нам вздохнуть. Наконец в час завтрак, на который вся эта молодежь с отличным пищеварением бросается с волчьей жадностью… Сегодня целое утро, пока тебе пишу, у меня беспрестанно народ; большая часть приходит за советом, но некоторые – отвести душу; поговорить по душе, пожаловаться на штаб, на ход всего дела. Из всего слышанного сегодня узнал, что командует осадой, в сущности, Зотов; принц Карл держит себя с большим тактом и ни во что не вмешивается, так же как и Великий князь. Зотова хвалят, но говорят, что осада ведется не так, как бы следовало: для штурмового дела тянут, для фортификационного же не предпринимают земляных работ, недостаточно подвигаются к туркам; выходит ни то ни се…»

На 30 августа был назначен общий штурм. Это был день тезоименитства императора, и его хотели отпраздновать победным шествием в Плевну.

В ночь на 30 августа пошел холодный дождь. Ясная и знойная погода неожиданно переменилась, поплыл туман, заморосил дождь. Земля набухла, стала вязкой, колеса орудий надолго застревали в земле. И самое разумное было бы отменить штурм, но этот день был особенным. В этот день решили преподнести подарок государю.

Как только прибыл император на свой излюбленный Царский курган, как стали называть возвышенность на Гриницких высотах, около двенадцати дня началось молебствие. До штурма было еще много времени. Но вдруг земля дрогнула от залпов сотен орудий и тысяч ружейных выстрелов. Сквозь пелену дождливого тумана трудно было разобрать, что происходит внизу. И почему так рано начались боевые действия, нарушившие строго продуманный ритуал сражения?

На Царском кургане продолжалось молебствие, а русские воины уже падали, сраженные метким турецким огнем. И многим горько становилось от предчувствия большой беды.

В три часа пополудни по всему фронту двинулись вперед штурмовые колонны. Но движение начало замедляться. Начало штурма не предвещало ничего хорошего. Два полка 4-го корпуса были вовлечены в бой уже в одиннадцать часов. Встреченные убийственным огнем, они начали отступать. Но тут генерал Шнитников, желая отличиться и оправдать доверие великого князя, в три часа повел еще два полка своей дивизии на штурм. Эти два полка, столкнувшись с отступающими двумя полками, были сбиты с толку. Но окончательно все смешалось, когда еще три полка бросились на выручку этим четырем. Так что уже в начале штурма семь полков было временно выведено из строя.

В это же время отряд Скобелева начал свое движение за овладение третьим гребнем Зеленых гор. В два часа он был уже взят. В три часа Владимирский и Суздальский полки с музыкой и барабанным боем двинулись к четвертому гребню, туда, где были оборудованы два сильных турецких редута. 400 метров нужно было взбираться по крутой голой горе, на скатах которой турки засели в ложементах. Огонь был ужасающий, и задача, стоявшая перед отрядом Скобелева, была трудновыполнимая.

План Скобелева атаковать редуты поразил турок своей неожиданностью, дерзостью, смелостью. Блестящая идея талантливого полководца была выполнена с неумолимой последовательностью. И если бы руководство штурмом вовремя поддержало действия Скобелева, то армия Осман-паши наверняка была бы разгромлена на три месяца раньше, чем это случилось впоследствии. Нужно было именно сюда направить главную атаку всех оставшихся свободных резервов, но никому и в голову не пришло это сделать. Все только наблюдали с вершины за ходом боя и ждали успешного исхода.

– Вперед, ребята! – гремел голос Скобелева. – За мной! Стройся, я сам поведу вас. Кто от меня отстанет, стыдно тому… Барабанщики! В наступление…

Скобелев увлек за собой солдат. Турки не выдержали натиска и оставили первую линию ложементов, скрывшись в редуте. Еще радостнее и отчаяннее грянуло «Ура!» при виде отступавших турок. Самые отчаянные уже в траншеях, около редута. Огонь турок не достигал их, скрытых как бы земляным навесом редута.

– За мной, дети, не отставать! – снова гремит голос Скобелева.

Началась отчаянная схватка. Скобелев был в числе первых, ворвавшихся в редут.

Первый редут взят. Скобелев отдал приказание преследовать врага. Второй редут был взят штурмом часа через полтора после первого; с двух сторон, с фронта и по соединительной траншее, суздальцы и либавцы бросились на редут и овладели им в шесть часов вечера. Два редута, прикрывавшие Плевну, оказались в руках Скобелева. Плевна открывалась перед глазами русских. Ключи от Плевны были в их руках.