Жизнь графа Дмитрия Милютина

И он с обычной ретивостью принялся за польские доклады и записки, а Дмитрий Милютин, повидавшись с братом и узнав о его решении, отбыл вместе с императором в Финляндию.

11 сентября, в день отъезда в Крым, Александр Второй еще раз принял Николая Милютина и имел с ним продолжительную беседу.

Дожидаясь назначенного часа в приемной в Царском Селе, Николай Алексеевич побывал у князя Василия Андреевича Долгорукова и у князя Горчакова, которые просто удивились, узнав о колебаниях Николая Алексеевича, ведь столько льгот выпадало на его долю, и служебных, и патриотических, и личных, такое доверие императора необходимо оправдывать, а высшие государственные интересы разве не стоят того, чтобы рискнуть своей головой…

Наконец Николая Милютина пригласили в кабинет императора.

– Николай Алексеевич, что-нибудь изменилось в ваших отношениях с Польшей? Это самый, пожалуй, волнующий для меня вопрос, военные справляются с мятежом, у Муравьева, говорят, положение самое терпимое, беспорядки уменьшились, а вот в самой Польше…

Император мрачно посмотрел на Милютина.

– Я, ваше величество, ознакомился с общим положением края, собрал необходимые сведения, посоветовался с друзьями. Ведь нет никакой системы и руководящей идеи в управлении царством Польским, дела велись против России, потворствовали польским намерениям… Но, ваше величество, остается главный вопрос о высоком назначении на пост управляющего гражданскими делами… Я пока не готов к этому, я согласен начать работу в Польше как простой работник, необходимо изучить положение польских крестьян, освободить их от помещиков…

– И я об этом много думал, занимайтесь прежде всего этим делом, но не устраняйтесь от других административных дел, которые тоже нуждаются в радикальных преобразованиях, предстоят большие реформы там.

– И еще есть у меня, государь, просьба – образовать комиссию по польским реформам, включить туда моих соратников по крестьянскому делу в России, прежде всего Юрия Федоровича Самарина и князя Черкасского…

– Я помню, как Юрий Самарин отказался принять орден Святого Владимира 3-й степени из-за того, что могут возникнуть неблагоприятные толки среди дворян и могут повредить ему как члену губернского присутствия. Граф Панин докладывал мне об этом и о письме к нему Самарина… Но если вам это совершенно необходимо, мы так и сделаем… Берегите себя, в Польше беспокойно, стреляют высоких начальников, начальству в царстве Польском будет отдано распоряжение оказывать вам самую достойную встречу и благоприятные условия для работы.

Известный историк Сергей Татищев еще сто лет тому назад писал об этом предложении как о значительном в императорском правлении:

«Задача была нелегкая, но, по убеждению императора Александра Второго, никто не мог разрешить ее лучше того из русских государственных людей, которому принадлежала столь значительная доля участия в законодательных трудах по упразднению крепостного права в империи. Николай Милютин долго уклонялся от тяжкого бремени, ссылаясь на совершенное незнакомство свое с краем, польской историей, языком, наконец, на расстроенное состояние своего здоровья. Государь настоял, однако, на том, чтобы Милютин, зрело обдумав дело, представил ему свои соображения относительно тех преобразований в Польше, которые являлись наиболее настоятельными и целесообразными. Вторая аудиенция Николая Алексеевича состоялась по возвращении государя из Финляндии и накануне отъезда в Крым, в середине сентября 1863 года. Милютин повторил свой решительный отказ от назначения на какую-либо должность в царстве Польском, но выразил готовность отправиться для произведения на месте расследования и составления общего плана будущих законодательных мер, на что император выразил согласие. Отпуская Милютина, он изъявил ему милостивое доверие, сказав, что предоставляет ему полную свободу действий. На замечание Николая Алексеевича, что он намерен прежде всего заняться устройством быта сельского населения, как вопросом наиболее неотложным, с которым он и сам ближе знаком, чем со всем прочим, государь отвечал: «Так я и думаю, но желал бы, чтобы ты не ограничился этим. Все управление в Польше в плохом положении. Там надо заняться всем». В заключение государь разрешил Милютину в новом возложенном на него поручении прибегнуть к содействию ближайших его сотрудников в крестьянском деле: Самарина и князя Черкасского.