Жизнь графа Дмитрия Милютина

Но Россия не изменит святому своему призванию, и если на ее пределы нападут враги, то мы готовы встретить их с твердостью, завещанною нам предками. Мы и ныне не тот ли самый народ русский, о доблестях коего свидетельствуют достопамятные события 1812 года! Да поможет нам Всевышний доказать сие на деле! В этом уповании, подвизаясь за угнетенных братьев, исповедующих веру Христову, единым сердцем всея России воззовем: Господь наш! Избавитель наш! Кого убоимся! Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!»

Граф Нессельроде в своих письмах западным странам разъяснил, что это они начали войну, мы готовы были принять их условия для мирных переговоров, но они отказались.

Наступили тяжелые времена, выдержать тяжелые испытания оказалось не так-то легко, армию надо было увеличивать в полтора раза, рекруты необученные, а из них формировались новые части. Офицеров тоже не хватало. «Приведение в исполнение всех этих распоряжений было в то время делом нелегким при наших бесконечных расстояниях, при тогдашних путях сообщения, скудных материальных средствах и отсутствие на месте организованной военной администрации, кроме одного лишь корпуса внутренней стражи, на котором и лежала самая тяжелая работа, – вспоминал Милютин. – Требовалось много времени, хлопот и чрезвычайного напряжения деятельности всех исполнителей, чтобы создать новые войска, для которых не было ничего подготовлено в мирное время. Можно ли ожидать при таких условиях, что ново-созданные войска, наскоро сколоченные из рекрутов и набранных с разных сторон офицеров, будут в состоянии мириться с благоустроенными войсками французскими и английскими!

Таким образом, нельзя не признать, что мы приняли вызов Западной Европы не подготовленные к предстоящей борьбе, с недостаточными силами, которые впоследствии оказалось необходимым постоянно подкреплять формированием еще новых частей и даже ополчений. К несчастью, не было у нас и военачальников, способных к тому, чтобы своим именем возместить скудость боевых сил».

Князь Варшавский постарел, упал и его авторитет в войсках, тем более что он и был против этой войны, о многом догадываясь, а многое просто зная – Россия не готова к войне. К парадам готова, но на войне нужны совсем другие качества; нужно было заниматься не шагистикой, а овладевать оружием, сноровкой, мужеством.

Глава 5 МАНИФЕСТ ИМПЕРАТОРА

11 апреля, в день Пасхи, император вновь обратился к гражданам России с манифестом, в котором сообщал: «Наконец, сбросив ныне всякую личину, Англия и Франция объявили, что несогласие наше с Турцией есть дело в глазах их второстепенное; но что общая цель их – обессилить Россию, отторгнув у нее часть ее областей и низвести отечество наше с той степени могущества, на которую оно возведено Всевышнею десницею… С нами Бог, никто же на ны!»

Весной 1854 года императорская семья переехала в Царское Село, военный министр, а вместе с ним и Милютин тоже получили рабочее место в «кавалерских флигелях». Вместе с женой Дмитрий Алексеевич подыскали себе квартиру для семьи, и с переездом в Петергоф для Милютина началась новая жизнь: каждое утро он являлся для доклада военному министру перед его свиданием с императором. Князь даже в это тревожное время не изменял своему обычаю бывать на всех приемах у императрицы, у великих княжон, часто бывал у Марии Николаевны до поздней ночи, приезжал в свое министерство, давал поручения. Милютин должен был собрать справки и другие документы для завтрашнего доклада.

11 апреля, на Пасху, полковник Милютин получил чин генерал-майора, но продолжал исполнять все те же поручения военного министра, как и раньше.

Принимая близкое участие в придворной жизни, пользуясь слухами и слушая всевозможные интриги и сплетни, Милютин затосковал, часто вспоминая свои профессорские восемь лет, когда был отдан самому себе и всему, что захватывало его, – писательству, изучению великого суворовского опыта, сбору документов о Кавказской войне.

А сейчас в Петергофе все ожидали десанта неприятельских войск и делали все, чтобы укрепить Кронштадт и все побережье Балтийского моря. Император сам не раз выезжал в Кронштадт, брал своих сыновей и внимательно следил за всеми действиями военных, заранее зная, что не все его распоряжения выполняются. Англофранцузский флот действительно появился в Балтийском море, некоторые крепости ответили орудийным огнем, разрушив несколько кораблей, высадили десант на одном из Аландских островов, разрушили деревушки, взяли в плен военных. Кронштадт их встретил боевым огнем, и флот удалился, так и ничего не достигнув. Но появление флота почти у Петербурга немало породило толков и слухов, некоторые жители Петербурга в панике покинули его. Естественно, и Милютин был в центре этих разговоров, но придворная жизнь настолько ему стала противна, что он все чаще и чаще подумывал о том, чтобы действительно принять участие в боевых действиях, особенно на Кавказе, который он знал хорошо и внимательно следил за всеми их делами.