Жизнь Греции. История цивилизации

(1) Изначально, насколько мы понимаем, великим богом захватчиков-греков, как и богом ведийских индусов, было само благородное и переменчивое небо; возможно, с прогрессом антропоморфизма именно этот небесный бог стал Ураном, или Небом, а затем «тучегонителем», ниспосылающим дождь пастырем громов Зевсом[620]. В стране, пресыщенной солнечным светом и изголодавшейся по дождю, солнце, Гелиос, было божеством второстепенным. Ему молился Агамемнон[621], а спартанцы приносили ему в жертву коней, чтобы те влекли по небу его огненную колесницу[622]; в эллинистическую эпоху родосцы почитали Гелиоса как свое главное божество, ежегодно сбрасывали для него в море четверку коней и колесницу и посвятили ему знаменитый Колосс[623]; Анаксагор же едва не лишился жизни — и это в Перикловых Афинах, — ибо утверждал, что солнце не бог, а всего лишь огненный шар. Однако, вообще говоря, в классической Греции солнцу поклонялись мало, еще меньше луне (Селене) и уж менее всего планетам или звездам.

(2) Не небо, но земля была домом большинства греческих богов. И в первую очередь сама земля была богиней Ге, или Геей, терпеливой и щедрой матерью, зачинающей в объятиях дождливого Урана, или неба. Тысячи малых богов обитали на земле, в ее водах или овевающем ее воздухе: духи священных деревьев, прежде всего дуба; боги ветра, как Борей, Зефир, Нот и Эвр, с их господином Эолом; великий бог Пан, рогатый, двукопытный, сладострастный, улыбчивый Кормилец, бог пастухов и стад, лесов и таящейся в них дикой жизни — его магическая флейта слышалась в каждом ручье и лощине, его ошеломляющий вопль повергал в панику любую беспечную толпу, его спутниками были веселые фавны, сатиры и силены — старинные сатиры, полукозлы, полу-Сократы. Богами была полна вся природа; воздух был столь насыщен духами добра и зла, что, по словам неизвестного поэта, «не найдется ни одной пустой трещинки, куда вошел бы стебелек или колос»[624].

(3) Размножение — это самая таинственная и могучая сила природы, и вполне естественно, что наряду с поклонением плодородию земли греки, как и другие древние народы, почитали источник и эмблемы мужской и женской плодовитости. Как символ размножения фаллос встречается в обрядах Деметры, Диониса, Гермеса, даже целомудренной Артемиды[625]. В классической скульптуре и живописи эта эмблема встречается до возмутительного часто. Даже Великие Дионисии, религиозный праздник, на котором ставилась греческая драма, открывались фаллическим шествием, снабжавшимся фаллосами из благочестивых афинских колоний[626]. Несомненно, на таких праздниках царили непристойность и площадной юмор, как можно судить по Аристофану; но, в конечном счете, юмор этот был здоровым и, возможно, будил Эроса, способствуя повышению рождаемости[627].

В эллинистический и римский периоды более вульгарная сторона этого культа плодородия выразилась в почитании Приапа, произошедшего от любовной связи Диониса и Афродиты и популярного у вазописцев и авторов помпейских фресок. Более привлекательной вариацией на тему продолжения рода было поклонение богиням, олицетворявшим материнство. Аркадия, Аргос, Элевсин, Афины, Эфес и другие местные общины самым ревностным образом служили богиням, нередко безмужним; эти богини, по-видимому, отражают предшествовавшую браку первобытную матрилинейность[628]; воцарение над всеми богами бога-отца Зевса представляет собой победу патриархального начала[629]. Ведущая роль женщин в земледелии, вероятно, способствовала формированию образа величайшей из этих богинь — Деметры, богини зерна или вспаханной земли. Один из прекраснейших греческих мифов, искусно рассказанный в «Гимне к Деметре», некогда приписывавшемся Гомеру, повествует о том, как собиравшая цветы дочь Деметры Персефона была похищена богом подземного мира Плутоном и унесена в страну мертвых. Скорбящая Деметра искала дочь повсюду, нашла ее и уговорила Плутона отпускать Персефону из своего царства на девять месяцев в год — прелестный символ ежегодного умирания и возрождения земли. Так как народ Элевсина удружил переодетой Деметре, «сидевшей у дороги с горюющим сердцем», она открыла ему и всей Аттике тайну земледелия и направила Триптолема, сына элевсинского царя, распространить это искусство среди всего человечества. В сущности, это тот же миф, что и миф об Исиде и Осирисе в Египте, Таммузе и Иштар в Вавилонии, Астарте и Адонисе в Сирии, Кибеле и Аттисе во Фригии. Культ материнства пережил классическую эпоху, чтобы обрести новую жизнь в почитании Марии, Матери Божьей.