Жизнь Греции. История цивилизации

Мы не знаем, какой из многих путей к упадку избрал Крит; возможно, он шел к нему сразу всеми. Его некогда славные кипарисовые и кедровые леса исчезли с лица земли; сегодня две трети острова представляют собой каменистую пустыню, неспособную сохранить влагу зимних дождей[47]. Возможно, здесь, как и в большинстве угасающих культур, ограничение численности населения зашло слишком далеко, и размножение стало уделом неудачников. Возможно, с ростом богатства и роскоши погоня за физическими наслаждениями иссушила жизненные силы этого племени, ослабив его волю к жизни и самозащите; народ рождается стоиком и умирает эпикурейцем. Может быть, крушение Египта после смерти Эхнатона подорвало крито-египетскую торговлю и уменьшило богатства минойских царей. Крит не располагал большими внутренними ресурсами; его благополучие нуждалось в торговле, а промышленность — в рынках; как современная Англия, он попал в слишком опасную зависимость от своего господства на море. Возможно, мужчин острова истребили внутренние войны, оставившие его разобщенным перед лицом нападения извне. Возможно, землетрясение обратило дворцы в развалины, или некая яростная революция отплатила годом террора за столетия притеснений.

Около 1450 г. дворец Феста был вновь разрушен, дворец в Агии Триаде — сожжен, дома богачей Тилисса исчезли с лица земли. В следующие пятьдесят лет Кносс, по-видимому, наслаждался апогеем своего счастья и непререкаемым владычеством над всей Эгеидой. Затем, около 1400 г., дворец Кносса тоже пожирается пламенем. В этих развалинах Эванс повсюду находил следы вышедшего из-под контроля пожара: обугленные балки и колонны, почерневшие стены, глиняные таблички, закаленные от всепожирающего времени жаром пламени. Разрушение было столь основательным, а полное отсутствие металлических предметов даже в тех помещениях, которые были скрыты и защищены обломками, — столь разительным, что некоторые исследователи думают скорее о вторжении и завоевании, чем о землетрясении[48][49]. В любом случае катастрофа была внезапной; по состоянию мастерских художников и ремесленников можно судить о том, что, когда пришла смерть, работа была в самом разгаре. Примерно в то же время с землей были сровнены Гурния, Псира, Закро и Палекастро.

Мы не должны полагать, будто цивилизация Крита немедленно прекратила свое существование. Дворцы — правда, более скромные — были построены вновь, и еще одно-два поколения изделия Крита продолжали господствовать в эгейском искусстве. В середине тринадцатого столетия мы наконец сталкиваемся со специфически критской личностью — царем Миносом, о котором греческая традиция рассказывала столь много страшных историй. Его невестам досаждали многочисленные змеи и скорпионы, скрывавшиеся в его семени; однако посредством некоего тайного приспособления Пасифае удалось их обмануть[50] и родить царю много детей, среди них — Федра (жена Тесея, влюбленная в Ипполита) и светловолосая Ариадна. Так как Минос оскорбил Посидона, бог поразил Пасифаю безумной страстью к божественному быку. Дедал пожалел царицу, и, воспользовавшись его изобретением, она зачала ужасного Минотавра. Минос заточил чудовище в Лабиринте, построенном по его приказу Дедалом, умилостивляя его время от времени человеческими жертвами[51].

Куда глубже трогает своим трагизмом легенда о Дедале: она открывает одну из самых гордых эпопей в истории человечества. Греческий миф рисует Дедала афинским Леонардо, который, завидуя мастерству своего племянника, убивает его в приступе ярости и навсегда изгоняется из Греции. Он находит убежище при дворе Миноса, поражает царя своими механическими изобретениями и новшествами и становится главным художником и инженером при кносском дворе. Дедал был великим ваятелем, и предание воспользовалось его именем, чтобы обозначить переход скульптуры от застывших, мертвенных фигур к подлинным портретам живых людей; говорят, его творения были столь реалистичны, что, если их не приковывали к пьедесталам, они срывались и уносились прочь[52]. Но Миноса разгневало участие Дедала в любовном приключении Пасифаи, и царь заключил художника и его сына Икара в путанице Лабиринта. Себе и Икару Дедал изготовил крылья, с помощью которых они взмыли над стенами и воспарили над Средиземным морем. Презрев совет отца, гордый Икар подлетел слишком близко к солнцу; горячие лучи растопили воск его крыльев, и он пропал в море, украсив легенду и оттенив ее мораль. С пустотой в сердце Дедал долетел до Сицилии и обратил этот остров к цивилизации, перенеся сюда промышленную и художественную культуру Крита[53][54].