Жизнь Греции. История цивилизации

Тогдашнее плодородие долин Тигра, Евфрата, Иордана, Оронта, Меандра, Галиса и Окса просто недоступно современному воображению, пресыщенному зрелищем пустынь и голых скал, которые покрывают большую часть Ближнего Востока после двух тысячелетий эрозии, обезлесения и небрежности арендаторов[2152]. Орошение почвы производилось с помощью системы каналов, содержавшихся под надзором государства. Земля принадлежала царю, или его знати, или городам, или храмам, или частным лицам; во всех этих случаях работа производилась крепостными, которые переходили из рук в руки вместе с землей по завещанию или в результате продажи. Правительство считало национальным достоянием все богатства, содержащиеся в земле[2153], но мало что делало для их разработки. Существовала высокая степень разделения труда между профессиями и даже городами. Милет был оживленным центром текстильной промышленности; Антиохия импортировала сырье и превращала его в готовые товары. Отдельные крупные фабрики, укомплектованные рабами, достигли скромного уровня массового производства для общего рынка[2154]. Однако внутреннее потребление не поспевало за производством; народ был столь беден, что ни один внутренний рынок не поощрял полномасштабного производства.

Коммерция была душой эллинистической экономики. Она создавала крупные состояния, строила большие города и давала работу все большей части растущего населения. Денежные сделки почти полностью вытеснили бартер, на четыре столетия переживший выпуск монеты Крезом. Египет, Родос, Селевкия, Пергам и другие государства выпускали деньги достаточно устойчивые и схожие друг с другом, чтобы облегчить международную торговлю. Банкиры предоставляли общественные и частные кредиты. Укрупненные корабли делали четыре — шесть узлов в час и сокращали продолжительность путешествия, пересекая открытое море. На суше Селевкиды развивали и удлиняли большие дороги, завещанные Персией Востоку. Караванные пути из внутренней Азии сходились в Селевкии, откуда открывалась дорога на Дамаск, Берит (Бейрут) и Антиохию. Богатея на торговле и, в свою очередь, создавая богатства, густонаселенные центры возникли здесь и в Вавилоне, Тире, Тарсе, Ксанфе, Родосе, Галикарнасе, Милете, Эфесе, Смирне, Пергаме, Византии, Кизике, Апамее, Гераклее, Амисе, Синопе, Пантикапее, Ольвии, Лисимахии, Абидосе, Фессалониках (Салоники), Халкиде, Делосе, Коринфе, Амбракии, Эпидамне (Дураццо), Таранте, Неаполе, Риме, Массалии, Эмпории, Панорме (Палермо), Сиракузах, Утике, Карфагене, Кирене и Александрии. Оживленная торговая сеть связывала Испанию Карфагена и Рима, Карфаген Гамилькара, Сиракузы Гиерона II, Рим Сципионов, Македонию Антигонидов, Грецию Ахейского и Этолийского союзов, Египет Птолемеев, Ближний Восток Селевкидов, Индию Маурьев и ханьский Китай. Маршруты из Китая пролегали через Туркестан, Бактрию и Персию либо через Аральское, Каспийское и Черное моря. Дороги из Индии вели через Афганистан и Персию в Селевкию, или через Аравию и Петру в Иерусалим и Дамаск, или через Индийский океан в Адану (Аден), затем по Красному морю в Арсиною (Суэц), а оттуда в Александрию. Именно за контроль над последними двумя маршрутами династии Селевкидов и Птолемеев вели Сирийские войны, в конце концов ослабившие обоих противников настолько, что они подпали под власть Рима.

Наследница: азиатской традиции, монархия Селевкидов была абсолютной; власть царя не ограничивал никакой представительный орган. Двор был устроен в восточном стиле, с гофмейстерами и позументами, евнухами и форменной одеждой, фимиамом и музыкой; только язык и нижняя одежда оставались греческими. Знать состояла не из полунезависимых князей, как в Македонии или в средневековой Европе, но из административных или военных назначенцев царя. Именно эта монархическая структура была передана Персией через Селевкцдов и Сасанидов Риму Диоклетиана и Византии Константина. Сознавая, что в чужой стране опорой их власти является греческое население, Селевкиды стремились восстанавливать древние греческие города и основывать новые. Селевк I основал девять Селевкий, шесть Антиохий, пять Лаодикей, три Аламеи, одну Стратонику, а его преемники подражали ему по мере своих менее выдающихся способностей. Города росли и множились, как в Америке девятнадцатого века.