Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

Слово знатока... Кому, если не воспитаннику иезуитского коллегиума св. Афанасия в Риме, учебными успехами снискавшему внимание самого Климента Одиннадцатого, судить об этом?! Двойное ренегатство (из православия в католицизм и обратно) в случае Феофана говорило скорее о широте взглядов, чем о беспринципности.

- Так думаешь, отче, вреда не будет?

- Ни малейшего. Гиньотти, конечно, затаит злобу - ну и пусть его. Не таков чин, чтобы иметь влияние на дела.

- Это он за папство взъелся?

- Не только. Ты про его орден такое молвил... Не обессудь, дословно не вспомню, - что-то о творящих мерзости сатанинские именем Христовым... Вот уж подлинно - не в бровь, а в глаз! Даже не в глаз, а прямо ослопом по лбу! Он чуть не задохся от злости!

Ректор склонился ближе ко мне, взгляд его из веселого стал задушевным:

- О принадлежности к римской церкви больше не говори, все равно никто не поверит. Ни отпущения грехов, ни причастия при таких твоих мыслях ксендзы не дадут. Ты Господа Христа почитаешь?

- Н-ну, на свой лад...

- Это как?

- Помилуй, святой отец, негоже с такого похмелья богословские беседы вести. Мысли в разные стороны разъезжаются. Еще впаду в ересь...

- Свой лад - это всегда ересь и есть.

- А если человек своим умом думает, так мысли у него непременно будут отличные от чужих.

- Не скажи! Дважды два для всех четыре. У кого иначе - не об уме, а о глупости говорить должно.

- Четыре! Как бы не так! В теологии вечно у одного три, у другого - пять, у третьего - девяносто девять с половиной! Я уж и лезть в эти дебри не хочу, ибо слабым своим разумением определить, кто прав, не в силах.

- Так доверься разумению знающих людей! Поможем...

- Прости, почтенный: ты знающий, спору нет, - а Гиньотти? Тоже ведь не дурак безграмотный?! Я, конечно, тебя не в пример больше уважаю - но Платон, как говорится, друг... а где истина, хрен его знает. В натуральной философии проще. Там понятно, как отличить истину от заблуждения - с божественными же материями мне не сладить. Думаю, ежели Господь захочет меня на верный путь навести, так просветит.

- Много, ой много о себе мнишь, человече! Сам Господь тебя наставлять должен, на меньшее не согласен?

- Не обязательно лично, пусть через подчиненных, как у нас в армии... Ванька, чертов сын, что так долго?! Тебя за смертью посылать!

- Дак из постели жиденка поднял... А квасу, как ваша милость приказывали, в евонном трактире нет. Не прогневайтесь, господин генерал, вот пива принес... - Денщик потопал на пороге, отрясая снег с башмаков, приблизился и с поклоном подал немалого размера жбан.

- Заплатить не забыл? Ступай пока. - Откинув крышку, я жадно припал к настывшему на морозе сосуду под насмешливым взглядом ректора. Когда отвалился, в изнеможении переводя дух и прислушиваясь к ощущениям в желудке, тот продолжил:

- Когда бы жажда духовная паче телесной тебя томила - нашел бы наставника. А то от лжи отошел, к правде не пристал.

- Знаешь, отче, кто мой любимый святой?

- А я уж, грешным делом, думал, не афеист ли ты. Ежели есть таковой, то Святой Фома, несомненно!

- Точно! Это ведь ему Спаситель сказал: 'Аз есмь путь и истина и жизнь'?

- Именно так!

- А почему Пилату смолчал? Почему на его: 'Quid est veritas?' не ответил: 'Аз есмь'? Сдается, не любил Он нашего брата!

- Это кого? Я слышал, ты квиритом себя полагаешь?

- Полагал в детстве. Нет, я о воинах. Точнее, о воинских начальниках. Чин прокуратора вполне генеральский, хотя не из самых высших...

- И что же?

- Да то, что мне Пилат понятнее всех в этом деле. Верный слуга, пес империи... Такой же, как мы... Среди нас подобных ему - двенадцать на дюжину. Не хочу сказать, что со времен Тиберия ничего не изменилось... Но доселе полно таких казусов, когда закон диктует одно, совесть - другое, а государственная необходимость - третье. А натрое не разорваться! Вот и умываешь руки: как бы ни решил - все равно потом мучиться...

- На то и таинство исповеди, дабы бремя с души снять!

- Сегодня покаялся, завтра снова то же самое творить? Сомневаюсь я в правде такого отпущения. Нет в нем ни логики, ни справедливости.

- Милосердие выше справедливости. Это совсем иное.

- Да? Если иное - то возможно... Мне иначе представлялось.

- Как?

- По слову апостольскому: покажи мне веру свою от дел своих. Не верю словесному раскаянию. Исправь. Возмести. Искупи. Или - не лицемерь. Хитрецов развелось! Всю жизнь криводушествует, лихоимствует, ворует - а к старости подает из наворованного милостыню или церковь строит, и думает за эту взятку пролезть в царствие небесное. Привык посулами жить, даже от Бога откупиться хочет, как от земского ярыжки! От совести своей откупиться...

- Раз откупается, значит совесть есть? Стало быть, человек не совсем пропащий?

- Ты с белоцерковским есаулом знаком?

- С Петром, что ли?