Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

Отложив пока решение вопроса о будущем суверене, я арендовал пустующую кузницу, купил маленький токарный станок с ножным приводом, еще кое-какие недостающие инструменты и принялся за дело. Тирольская винтовка, приехавшая со мной из Баварии в Амстердам, была приговорена погибнуть, чтобы стать матерью-прародительницей новоманерных ружей. Отрезав тыльную часть ствола, я расточил его канал и сделал зацепляющие выступы для соединения со сменными зарядными камерами. Как и планировалось, больше всего времени уходило на испытания разных видов затравочных капсул, начиненных 'новым порохом' различного состава, для надежного воспламенения от удара. Серный дым не успевал покидать помещение, и через несколько часов такой работы старая кузница превращалась в предпоследний круг ада (последним был, по моим впечатлениям, железный завод в Лотарингии, не раз посещавшийся во время шалонской службы). К концу зимы, месяца через три, я посчитал результат приемлемым (хотя осечек было все еще больше, чем у кремневого замка), и перешел к пробной стрельбе. Чтобы сохранить дело в тайне, стрелял прямо в кузнице при закрытых дверях. Слава Богу, хватило ума и осторожности закрепить ружье в деревянных колодках и привязать бечевку к курку: с уменьшенными зарядами все было хорошо, с полным - вырванная зарядная камера почти пробила толстую дубовую доску. Избранный мной способ соединения частей возможно, годился для пистолета, но не для длинноствольного оружия, у которого сила огня иная. Разъем составного ствола, по запоздалому расчету, оказался втрое слабее, чем сплошная его часть. Для равной прочности требовалось насадить на ствол толстостенную втулку и к ней уже крепить зарядную камеру, тоже утолщенную.

До этого я старался все делать сам, лишь по крайней необходимости нанимая помощников, ничего в оружейном деле не смыслящих. Для нового варианта мои возможности оказались недостаточны. Пришлось искать, где бы заказать нужные детали, но без успеха: все серьезные мастерские были полностью заняты работой на армию, и цех не позволял им брать заказы со стороны. Обычно покрывавшие спрос на оружие Фландрия и рейнские города разорены или заняты французами. Не знаю, как бы удалось выйти из положения, если бы вдруг не открылось, что в Голландии за мной давно уже наблюдали и теперь посчитали нужным вмешаться.

После продажи бриллиантов у меня впервые в жизни оказалось в руках такое количество денег, которое заставило задуматься об их сохранении. Часть оставил на неотложные расходы, другую положил под проценты в Амстердамский обменный банк, третью отнес в контору Ост-Индской компании, чтобы в любом случае не потерять все сразу. Придя однажды в банк, чтобы пополнить наличные средства, я с удивлением и некоторым беспокойством услышал предложение служителя помочь в моих затруднениях с заказом оружейных частей.

Многие амстердамские жители промышляют разными видами коммерческого посредничества, но за словами банковского служителя скрывалось иное, в чем мне довелось убедиться в тот же вечер, явившись по указанному им адресу. Совершенно седой, но по-юношески подвижный и очень любезный человек заявил, что мне незачем выдавать себя за итальянца среди друзей, где нет папистских агентов. В Амстердаме я говорил с образованными людьми на латыни, с простыми - на ломаном немецком, но эмигранты-гугеноты сумели распознать во мне француза и, более того, решили, что перед ними тайный эмиссар повстанцев из Севеннских гор в южной Франции, где уже второй год пылал огонь восстания. Пока предполагаемый посланник камизаров невразумительно мычал и раздумывал, как выбраться из щекотливой ситуации, собеседник предложил воспользоваться обширными связями единоверцев в Англии, где заказать оружие не составит проблемы. После этого мне расхотелось его переубеждать, тем более что никакого обмана с моей стороны не было: люди сами ввели себя в заблуждение. Не разочаровывая своего благодетеля мнением, что с философской точки зрения паписты и гугеноты одинаково пресмыкаются во мраке невежества, я взял у него рекомендательные письма к английским друзьям, искренне поблагодарил и выразил надежду, что господь не оставит его своею милостью за столь богоугодное дело. Мы провели очень содержательную беседу за ужином, обсуждая полководческие способности Виллара, только что переведенного (после окончательной ссоры с Максимилианом) из Баварии в Севенны на подавление гугенотского мятежа.