Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

В тишине, нарушаемой только хлюпаньем топи под шевелящимся настилом, шлепками по уязвляемым комарами частям тела да тяжелым дыханием навьюченных фашинами солдат пробирались мы через густой предрассветный туман. Сбоку в нескольких сотнях шагов таилась другая такая же переправа, за ней - еще одна. Тонкие ниточки, которые так легко оборвать, достаточно на том берегу против каждой гати поставить пушку или полуроту пехоты. Часть настила, ближайшая к шведскому расположению, была не закончена. Под свирепый шепот распоряжавшегося немца-инженера солдаты нежно, как младенцев, опускали свои вязанки в неглубокую уже трясину и, проваливаясь до колен, расползались по сторонам. Желающие угодить царю заранее провозгласили, что название близкого села предвещает успех начинанию. Как знать... Где-то впереди неприятель может, спал, а может, ожидал нас в строю, с заряженными фузеями, готовый опрокинуть, прижать к болоту и истребить. У каждого свое беспокойство. Вспомнилось, как перед выходом долго мялся, потом осмелился каптенармус Аким Евсеев:

- Господин капитан, дозволь спросить...

- Ну?

- Говорят, у неприятеля эти... финны будут?

- И что?

- Не простые люди... Колдуны чухонские. Их, сказывают, пуля не берёт. Отводят они их, что ли, пули-то.

- Глупости. Покажи мне такого колдуна, я стрельну в него. Посмотрим, чье колдовство крепче.

Туман только начинал расходиться, светлея от утреннего солнца, еще не все роты успели перебраться на шведскую сторону, когда вдали раздались приглушенные ружейные выстрелы, затем - звуки сигнального рожка. Похоже, нас обнаружили. Шикнув на оживившихся солдат (приказа молчать, под строгим наказанием, никто не отменял) я приказал подпоручику и сержантам потихоньку собрать людей и приготовиться к построению. Когда загремели наши барабаны, мы справились почти без задержки против гораздо опытнейших соседей по строю.

- С половины шеренг направо ряды сдвой! - Раздалась команда премьер-майора.

Солдаты левых полурот четко шагнули вперед, повернулись направо и вошли между шеренг стоящих на месте товарищей. Сплошная пехотная линия превратилась в цепочку аккуратных прямоугольников. Если б не болотная грязь на мундирах - прямо парад.

- Сту-у-пай!

Прямоугольники под барабанный бой двинулись вперед, где выскочившие из палаток шведы становились в боевой порядок. Как положено капитану, я маршировал перед своей ротой.

- Сто-о-ой! Которые ходили направо, выступай по прежнему! К стрельбе изготовься!

Спрятанные на время движения отрезки линии вернулись на место. Передние две шеренги опустились на колено.

- Первый плутонг прикладывайся... Пали!

Громыхнули сотни фузей.

- Господа офицеры, управляйте в своих ротах!

После первого выстрела я перешел к более удобному для новоманерных ружей способу стрельбы шеренгами (так солдаты меньше сбивают друг другу прицел), но скоро остановил огонь и стал перед строем, лицом к своим, спиной - к противнику.

- Куда вы торопитесь, черт вас возьми!? Боитесь, шведов на всех не хватит? Ничего, Карл еще приведет!

Полуобернувшись к вражеской линии, взмахнул рукой в ту сторону:

- На такой дистанции вы не должны давать ни единого промаха! Вы умеете это делать, сколько раз повторяли на стрельбище! Так почему после трех выстрелов они еще живы? Они все должны лежать!

Это, конечно, было преувеличением: в бою огонь не бывает и наполовину таким метким, как на учениях. Но приводить в чувство неопытных солдат, сбившихся на поспешную неприцельную стрельбу, надо сильными аргументами.

В этот момент построившиеся, наконец, шведы дали ответный залп. Кругом засвистели пули, несколько солдат упало. Кто-то закричал от боли, строй вздрогнул. Я угрожающе подался вперед:

- Молчать! Стоять смирно! Евсеев, займись ранеными. Остальные - слушать меня!

Стоять спиной к врагу было чудовищно неуютно, то ли дело - лицом. Глупость полнейшая, как будто ото лба пули отскакивают! Заглушив зябкое чувство в душе командирским рыком, забрал ружье и заряды у раненого солдата и продолжал:

- После команды 'пали' сначала выправь прицел! Не беда, если залпы будут недружными, главное - меткость. На три счета задержки выстрела хватит? Мало трех - бери пять, только попади! Смотреть на меня, показываю! Подпоручик, командуй.

- Господин капитан, прикладывайся! Пали!

Раз-два-три: мушка замерла, палец с привычной нежностью потянул спуск, выстрел грохнул, отдача толкнула в плечо. Шведский офицер, подающий команды к следующему залпу, споткнулся и упал ничком.

- Понятно, как надо?! Заряжай!