Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4. (СИ)

- Они служители Компании, и для содержания их в карантине выстроены специальные помещения. Строжайше запрещено допускать туда посторонних. Кстати, одному из наших людей причинено тяжелое ранение головы, повлекшее серьезное расстройство ума...

- Сержант Бильдер? Вы заблуждаетесь: там нечему было расстраиваться. А вот один из моих матросов в результате нападения умер. Загноилась сломанная рука. За это, по-вашему, тоже никто не ответит?! Виновники рядом: вот он, "Платтенбург", в сотне фатомов! Они так и уйдут в Батавию, безнаказанно и с награбленным на борту?! Или мои деньги уже спустили в борделях и кабаках вашего города?

- Не горячитесь, граф. Да, уйдут - и не далее, как послезавтра. А вас я настоятельно прошу не покидать порт до этого времени, чтобы возмущение не подтолкнуло вас к необдуманным действиям. Мне совершенно не нужны какие-либо неприятности на пути следования каравана. В случае нарушения сих указаний, береговым батареям будет приказано открыть огонь. Равным образом, попрошу не спускать шлюпки. Примите искренние уверения в глубоком к вам почтении и пожелания удачи в отстаивании ваших прав перед Амстердамским жюри. Честь имею, Ваше Сиятельство.

Приподняв шляпу и слегка поклонившись, гугенот ловко перебрался по веревочному трапу в свой баркас и отбыл на берег. Спутники мои глядели в ожидании. Я вздохнул:

- Учитесь, братцы. Европа! Высокий класс: всё вежливо, всё по закону, и сидишь, как обосранный!

- Что делать будем, Ваше Сиятельство? В долг брать?

- Хрен им! Нет, Тихон. Не хочу. Один раз попросту, разбоем, ограбили. Теперь еще дважды собираются: сначала через своего еврея на процентах, потом - при закупке провианта. Возможно, наши же деньги нам и ссудят!

- А куда мы денемся?!

- Найдем, куда. Пришли-ка мне в каюту Ефима Никонова и Архипа.

- Старшего канонира?

- Кого ж еще? Команде - отдыхать, кроме вахты.

Капитан удалился, не ведая, что именно он заставил меня принять решение. Это в его глазах, минуту назад, я прочел сочувствие и жалость - те сантименты, коих истинный вождь не вправе вызывать у верных соратников ни при каких обстоятельствах. Взять, скажем, казаков: атаман должен быть крут, жесток, удачлив, щедр и справедлив, - и Боже упаси оставить вражду не отомщенной!

АФРИКА И ЕВРОПА

- Щипчики подай! И держи проволочину...

- Нате, Ваша Милость.

- Отведи шептало, а то рук не хватает.

- Слушаюсь.

- Оп! Вот теперь хорошо.

Я разогнул спину, любуясь результатом. Механизм, сляпанный на скорую руку из трофейного пистолета сержанта Бильдера и моих карманных часов, вышел неказистым, но безотказным. Главное, пружина отличная: завода почти на двое суток хватает!

- Теперь идите вниз, возьмите бочонок с порохом и уравновесьте в морской воде. Не за бортом! Должны быть пустые бочки сорокаведерные, в такую и налейте. Оставьте два или три фунта плавучести. Да глядите, порох не намочите!

Дождались вечера. Взведенная адская машина заняла свое место в самой сердцевине трехпудового заряда. Осторожно, почти не дыша, мужики вставили донце (Боже упаси, чтоб не стукнуть!), засмолили, с несказанной нежностью вынесли готовую мину на палубу и опустили в море.

- Давай, ребята. Пошли.

Двое матросов, лучших пловцов из всей команды, перевалились через фальшборт и соскользнули по канатам в воду. У обоих на плечах веревочная упряжь и тонкий линь, собранный кольцами. Подплыли... Повозились впотьмах возле бочонка и потянули его прочь, обходя соседнюю "Флору", к чутко дремлющему "Платтенбургу".

- Ну как, Ефим? Лихоманка не бьет? Не передумал сам идти? А то, давай, я?

- Нахрена, Ваша Милость? Я все ж маленько помоложе. Не беспокойтесь, сделаю в лучшем виде!

- Кафтан накинь, а то замерзнешь прежде времени. Африка, называется! Ночью голышом не походишь, а уж водичка...

- Ништо! Не холодней, чем у Котлина была, когда у нас с вами колокол оборвался...

В напряженном ожидании прошло полчаса. Вроде невеликая дистанция, а попробуй-ка оную преодолеть с неуклюжим бочонком на буксире. Ефим перекрестился и полез за борт. Одетый в рубаху из небеленого полотна, чтоб не заметили голландские вахтенные, поплыл размеренными саженками. Взошло воровское солнышко: луна, рогами в землю, вылезла из-за гор на востоке и чуть обозначила черные громады кораблей. Не заблудится. Но под водою - все равно, что в угольной шахте без фонаря. Там - только на ощупь.

Густою смолой тянулось время. Рука по привычке дергалась к часовому карману - ан нет, часики-то уплыли! Вещь памятная, подарок мастеров из Тайболы - дескать, мы и такое можем! Но для возврата долгов - не жалко. Мне отмщение, и аз воздам! Воздам, суки! Так легко вам было избежать гибели: принести извинения и вернуть чужое. А лучше - вовсе не брать. Мне отмщение... Не говорите о милости Христовой. Когда-то, давным-давно, мой учитель синьор Витторио рассказывал о поразившем его распятии в одном из римских храмов. Иисус был изображен не изможденным страдальцем - атлетом! Могучие руки перевиты мускулами. Богатырь во вражеском плену. На лице: "Вырву эти гвозди - хрен вас кто спасет!" Вот какой бог нужен солдатам!