Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского)

«Считаю мое освобождение Московским Трибуналом актом глубокого великодушия по отношеншо ко мне и государственной мудрости.

Ныне уфимские проекты, удостоенные апробации Сибирского рев. Трибунала 3 декабря 1920 года, да будут нормой русской религиозно-общественной жизни и христиан, и евреев, и мусульман на территории РСФСР. Бывший князь Ухтомский, а ныне епископ Уфимский Андрей» (117).

Однако столь неожиданный поворот дела не следует считать случайным на фоне тех событий, которые разворачивались тогда в жизни русской церковной православной организации. Именно в день опубликования открытого письма еп. Андрея в Москве начал работать 1-й съезд «Живой Церкви», организаторы которого намеревались «плыть на корабле Советской государственности» и, разумеется, власти, осведомленные о реформаторских идеях владыки Андрея в годы, предшествующие революции, надеялись на подключение епископа к новой волне обновленчества. В ту бурную эпоху, когда торжествовал лозунг «кто не за нас, тот против нас», мало кто обращал внимание на оттенки, глубоко вдавался в теоретические построения и потому компетентные органы надеялись на то, что еп. Андрей примет участие в движении, на которое сделало ставку ведомство Е.А. Тучкова. Идеолог обновленческого движения Б.В. Титлинов определял его задачу следующим образом: «Своими социальными лозунгами обновленная Церковь делает очередную попытку религии сохранить свое влияние на человеческие умы, попытку мирно овладеть социалистическим движением, чтобы избежать для Церкви положения изолированности в строящемся социалистическом обществе» (439, 4).

Епископ Андрей представлял себе задачи религии и Церкви в ином аспекте, и ему глубоко чужда была идея «новой» попытки облагодетельствовать человечество, идти «на соблазн великого инквизитора, который требовал отказа от истины во имя счастья людей» (Н. Бердяев). Епископ рассматривал эту проблему по-иному и четко сформули-

87

ровал свое отношение к ней в своих работах.

Резко отрицательное отношение владыки к «Живой Церкви» и последующему обновленчеству можно было предсказать заранее, так как по принципиальным вопросам церковной политики у них никогда не могло быть примирения: это, во-первых, проблема взаимоотношений с государственной властью, во-вторых, влияние мирян на дела Церкви, роль которых Красницкий, например, начисто отрицал. Категорически неприемлемы были для архиерея и практические новшества обновленцев, санкцию на введение которых имел право дать лишь Вселенский Собор: второбрачие клира, женатый епископат, отношение к мощам и другое.

Позже еп. Андрей написал 10 посланий «Об обновленчестве», которые, к сожалению, мы не смогли разыскать. Но в нашем распоряжении есть письмо владыки от 17 мая 1923 года, где он осуждает решения обновленческого Собора 1923 года и вообще не признает его законность:

ОБ АНТОНИНОВЩИНЕ ГОСПОДСТВУЮЩЕЙ ЦЕРКВИ

Братие! Русские люди! Хочу вам сказать слово правды об Антониновской новой иерархии и наших блудйых попах, которые разрешили себе второбрачие. »

Помните. Это учинил епископ Антонин на Московском Соборе 1923 года, который можно назвать только «Московский разбойнический собор», потому что на этом Соборе не было Духа Божия, не было правды Христовой. Этот разбойнический собор учинил и утвердил новую иерархию Российской Церкви, которая теперь и начала господствовать над православной братией.

Эта новая Антониновская церархия гораздо ниже в каноническом отношении, чем иерархия Амвросиевская старообрядческая.

Старообрядцы жертвовали жизнью, чтобы отыскать и купить себе иерархию, а Антониновцы продали правду Христову, чтобы получить себе господство и власть творить

88

беззакониме. Помните это, братие, и прокляните новый раскол русской Церкви и усмирите ваших попов, чтобы они вспомнили о истинном служении Господу с Единой парной Церковью Христовой» (119). Его письма сурово трагичен, выводы его категоричны, но обстановка требовала: традиция патриаршей власти не им укорениться в среде русского православия за есколько лет, к тому же носитель сана первоиерарха находился под арестом, а русские архиереи частью (большей) шли на поклон к обновленцам, а частью отмалчивались, выжидая. Атмосфера разрядилась, лишь когда патриарх получил возможность обратиться к своей пастве летом 1923 года, а из его послания мы видим, что накануне еп. Андрей сумел занять правильную позицию. П своем обращении 28 июня патриарх Тихон определил интересы и стремления обновленцев:

«Прежде всего это выгоды, чины и награды. Не согласных с собою стараются устранить, создают себе должности, титулы, называют себя небывалыми митрополитами всея России, из викарных поспешают в архипископы... И пусть бы дело ограничивалось званиями. Нет, — идут дальше и серьезнее. Вводится женатый епископат, второбрачие духовенства, вопреки постановления Трульского Собора... причем верующие против лишаются слова. Будем уповать, что и у нас, как говорится в послании Восточных Патриархов, «хранитель благочестия есть тело церковное, т.е. народ, который не признает таких постановлений бывшего собора» (443).