Бывший папа, переодетый, никем не узнанный, вместе с Имой из Эльзаса переехал в Бургундию, оттуда в Савойю, а затем в Италию (в Лигурию) и там остановился (в каком городе, не известно). Он узнал, что папа Мартин V находится во Флоренции, написал ему письмо и отправил во Флоренцию Иму, чтобы она попросила богатых феодалов Медичи поговорить с новым папой.
«Пойдите и скажите Мартину V, – писал он, – что ему выгодно жить со мной в мире, что ему следует со мной договориться».
Джованни, старший из Медичи, воспользовался присутствием папы Мартина V во Флоренции и имел с ним разговор.
– Ради бога, святой отец, ради своего же блага не ссорьтесь с Иоанном, – убеждал он Мартина. – Примиритесь с ним ради интересов церкви. У него еще очень много друзей. Кроме того, вашим выдвижением в кардиналы вы обязаны Балтазару Коссе. Он вас всегда поддерживал. И вы помнили об этом, поэтому тоже всегда поддерживали его. Вы забыли об этом только тогда, когда появилась перспектива вашего личного возвышения… Простите же его. Единство церкви будет обеспечено скорее добровольным отречением Иоанна, чем его пожизненным заключением…
Джованни Медичи замолчал, передал Мартину V письмо Иоанна ХХIII и удалился.
О чем говорилось в этом письме?…
История наша подходит к концу. Остается сказать, что папа Иоанн ХХIII приехал во Флоренцию и был принят папой Мартином V. Косса на коленях просил у папы прощения, заверяя его, что он добровольно отречется от престола и не имеет никаких претензий к новому папе.
Но глаза его хитро поблескивали.
– Святой отец, – скромно потупившись, заговорил он. – Можно ли надеяться, что вы оставите меня первым кардиналом?…
На следующий день он получил из рук папы красную шапку и снова стал именоваться «кардиналом Балтазаром Коссой». Он был первым из кардиналов святой коллегии. Первый из кардиналов жил в одном из прекрасных дворцов Флоренции со своей испытанной подругой Имой.
По некоторым источникам, разговор бывшего Иоанна ХХIII и Джованни Медичи был не таким уж миролюбивым. И вот почему. Когда наш герой собирался уезжать из Италии на собор в Констанц, ставший для пего роковым, он подумал: «Зачем тащить за собой все свое состояние (скопить которое помогли пиратство, симония, продажа индульгенций, ростовщичество), когда можно оставить его во Флоренций, отдав на хранение Джованни Медичи, И вот теперь, когда он, вернувшись, встретился с Джованни и потребовал обратно бесценные сокровища, тот твердо ответил:
– Я получил все это на хранение от папы Иоанна XXIII и обязался все вернуть по первому его требованию. Я и отдам все папе Иоанну ХХIII, когда он вернется…
– Негодяй… – только и мог ответить Косса своему «другу».
Мы не знаем, соответствует ли это действительности. Не исключено, что это так и было и что все состояние Иоанна ХХIII, накопленное не очень честным путем, легло в основу последующего сказочного богатства дома Медичи. Интриги подобного рода не являлись редкостью. Но подтверждения достоверности этого факта нет [96].
С этого времени никаких сведений о пашем герое не имеется, кроме того, что он умер 22 декабря 1419 года и что ему были устроены пышные похороны. Ничего неизвестно также и об Име Давероне. Что с ней стало? Жила ли она во Флоренции или, неутешная, уехала в другой город? Единственное, о чем можно еще упомянуть, – это о часовне, воздвигнутой на могиле нашего героя, известной всем, кто бывал во Флоренции. Это выдающееся произведение скульптора и архитектора Донателло.
Козимо Медичи, как утверждают злые языки, в душе признавал, что в основу богатства его семьи легли сокровища, не возвращенные Коссе. Он и поручил великому скульптору создать эту часовню [99].
На могильной плите из белого мрамора лежит отлитая из бронзы и позолоченная маска Коссы, ниже – герб Иоанна ХХIII, под ним высечены на мраморе кардинальская шапка и папская тиара; надпись гласит:
Нужно ли теперь зачеркнуть эту надпись, и особенно слова: «бывшего папы Иоанна ХХIII» – на памятнике, созданном Донателло? Наверно, нужно, раз это имя принадлежит не человеку, жившему 550 лет назад, а нашему современнику.
Вот и вся история Балтазара Коссы, первого Иоанна ХХIII, о котором некоторые говорят, что он чрезмерно радовался жизни. Это верно; этот понтифик был жизнелюбцем и великим грешником.
Послесловие