Жизнь и эпоха Генриха V

Но сложность ситуации этим не исчерпывалась. Как можно было установить, кто являлся законным обладателем пленного? По закону для этого необходимы были две вещи. Пленный должен был сказать: «Я сдаюсь тебе в плен».

Тем же, кто брал в плен, считался человек, первым схвативший правую перчатку пленника и одевшего ее на свою правую руку. Вполне понятно, что в пылу яростной рукопашной легко могла возникнуть путаница. Таким образом, как можно скорее обладатель пленного старался закрепить за собой свою новоприобретенную «собственность» более легким способом, чтобы иметь возможность отстоять ее в судебном порядке. Обычно в этом случае составлялся документ, регламентирующий права человека, захватившего пленника, по отношению к самому пленному, сумма выкупа и способ оплаты, а также условия содержания в плену. Затем этот документ освидетельствовал и подписывал государственный нотарий. Но даже при всем этом споры вокруг выкупа являлись характерной чертой судебных разбирательств той эпохи.

Поскольку по воле случая военная добыча распределялась неравномерно, многие воины образовывали группы, заключая определенные соглашения, на основании которых они делили общую добычу. Такие группы признавались капитанами. Даже предпринимались попытки разграничить такие задачи, как служба в резерве или в гарнизоне, чтобы, когда некоторые воины этой группы выполняли потенциально выгодное дело, прибыль можно было бы равномерно распределить среди всех участников кампаний. Иногда контракты между воинами затрагивали значительно более широкую сферу. Примером этого может служить институт собратьев по оружию, когда двое или трое воинов могли договориться не только о дележе военных трофеев, но также и об убытках; другими словами, выплатить выкуп за своего собрата или, если выкуп был слишком большой, остаться вместо него в качестве заложника, пока он на родине будет пытаться собрать деньги для выкупа. Не вся военная добыча шла отдельным воинам. Согласно своему рангу капитаны имели право на одну треть от всех трофеев, приобретенных солдатами той или иной группы. А король, будучи предводителем этой шайки грабителей, имел право на одну треть от всех трофеев своих капитанов. Удачливый король Генрих наиболее рьяно собирал свои третьи части от третьих частей добычи.

Но чтобы грабить, нужно было сражаться. Итак, когда огромная армада приблизилась к берегам Нормандии, изначально сложная задачи высадки многочисленной армии на враждебный берег значительно упростилась благодаря тому, что Генриху не было оказано никакого сопротивления. Высадка произошла возле Клеф де Ко с северной стороны устья Сены, приблизительно в трех милях от неприступного, как тогда считали, окруженного крепостной стеной торгового города Арфлер, который в настоящее время является чем-то вроде предместья современного порта Гавр. Берег был ухабистым с большими булыжниками, которые затрудняли передвижение, и невысокими валунами, которые подходили для передвижения груза с помощью строп. К 16 августа армия со всем своим снаряжением закончила высадку без каких-либо реальных потерь.

Но вот следующий этап был, по-видимому, значительно трудней. Серьезных результатов нельзя было добиться, не захватив Арфлер, который был хорошо защищен благодаря своему месторасположению, а также фортификациям и рассматривался как ключ к Нормандии. Город был возведен на обеих сторонах притока Сены, что обеспечивало ему постоянный приток воды; защитники огородили его плотиной, чтобы затопить близлежащую сельскую местность и заполнить рвы водой. Арфлер был полностью окружен массивными стенами, на которых возвышались двадцать шесть башен с такими милыми названиями, как «Дракон» и «Оловянный горшок», и на некоторых из них «были узкие трещины и места, полные дыр, и из них они могли докучать нам своими трубками, которые мы в Англии называем пушечками». Генрих начал осаду, дело, которым он будет заниматься всю свою жизнь. Его брату Кларенс было приказано подойти с другой стороны города, чтобы воспрепятствовать прибытию французской вспомогательной армии, в то время как сам король, установив свои большие пушки в пределах досягаемости крепостных стен, устроился с относительным комфортом на соседнем холме, откуда и наблюдал за развитием событий.