Жизнь и Любовь (сборник)

Делегацию посадили в автобус и повезли в город, над которым в тот день нависал типичный лондонский туман. Видимость, разумеется, была плохая. И вот тут произошло то, что всегда случается неожиданно. Несущийся навстречу Мерседес вдруг запетлял по шоссе, скользя по мокрому асфальту, и врезался в автобус.

Легковая машина так сплюснулась, что о жизни её водителя не могло быть и речи. С громадным туристическим автобусом ничего не случилось, и только когда он резко отвернул в сторону, безнадёжно пытаясь избежать столкновения, наш Алёша выпал из своего сидения в проход, ударился головой о другое сидение и потерял сознание.

Естественно это вызвало шок у пассажиров. Все заголосили, запереживали. Юношу тот час вынесли из автобуса и уложили на лужайку, подстелив чей-то плащ. Прошло не так много времени после этого, как Алёша пришёл в себя. Первый, кого он увидел, открыв глаза, был английский врач, ехавший по счастью следом за Мерседесом и остановившийся посмотреть, не нужна ли его помощь.

Очнувшийся переводчик улыбнулся и спросил на английском языке:

– Sorry! What’s happened?[2]

Англичанин, нисколько не удивившись тому, что слышит от иностранца английскую речь, ответил естественно на родном ему языке, что ничего серьёзного не произошло. Небольшой ушиб и только.

Обрадованные члены нашей делегации бурно стали уверять пострадавшего в том, что всё в порядке, но просили его ещё немного полежать. Однако переводчик удивлённо смотрел на них и вдруг произнёс:

– What’s the matter, gentlemen? I can’t understand you. I don’t catch any word from you. What language are you speaking?[3]

Представитель посольства перевёл его слова, и все на секунду замолчали в изумлении. Стало ясно, что переводчик всё ещё находится в шоковом состоянии, которое напрочь выбило у него понимание русского языка. Никто не мог предполагать тогда, что это состояние продлится для него многие годы.

Алёша поднялся с лужайки. Он чувствовал себя прекрасно, всё помнил, всех узнавал, но не понимал ни единого русского слова. Представитель посольства, разговаривая с ним на английском языке, пробовал иногда неожиданно переходить на русский, но тогда Алёша болезненно морщился, напрягался, пытаясь понять, но переспрашивал на английском.

В тот же день его отвезли в лондонскую клинику, где установили, что кроме лёгкого сотрясения мозга, никаких нарушений в организме нет, и парень отличается превосходным здоровьем и отличной спортивной фигурой.

Алеша на самом деле, хоть и любил больше всего английский язык, но находил всё же время и для спорта, занимаясь почти профессионально боксом, волейболом, теннисом и плаванием. И на здоровье не жаловался.

Через несколько дней безуспешных попыток привести Алёшу в нормальное состояние в плане понимания русского языка, его отправили в Москву. Но отправляя на родину, не сразу сообразили, что там он тоже будет испытывать трудности с языком. Получилась парадоксальная ситуация: Алёша был русским, но возле него пришлось держать переводчика, поскольку он не мог не только понимать речь, но и читать или писать по-русски. Он не смог разговаривать с матерью, которая специально приехала в Москву встретить сына, но ни слова не знала по-английски и только плакала целыми днями рядом с ним.

Бедный страдалец пытался говорить с помощью англо-русского разговорника, но это ему никак не удавалось, так как русские буквы у него ассоциировались с английскими, и он не мог их правильно произносить. Транскрипцию читал, но получалось как у иностранцев.

Его пытались заново учить русскому, но какая-то внутренняя сила выталкивала из него чуть ли не мгновенно то, что он, казалось, успел запомнить. В то же время на английском он говорил так легко и свободно, словно это был его родной язык. Он применял в своей речи массу выражений, которые, как он сам говорил, никогда прежде не помнил, но встречал в книгах. То есть его мозг восстанавливал в памяти всё то, что приходилось даже мимолётно читать в английской литературе.

Но пришло время, когда нужно было решать, что делать. Парень был фактически здоров. Все сеансы гипноза и усилия педагогов были безуспешными. Русский язык ему не давался никак. Работать парню было негде, поскольку всюду ему требовались переводчики. А главное, трудно было жить в своей стране, где почти никто тебя не понимает. И он попросил разрешения переехать жить в Канаду. Почему именно туда, трудно сказать. То ли климат там больше соответствовал тому, что был в его родных местах, то ли по другим причинам. Скорее всего, потому, что в Москве он успел познакомиться с канадским журналистом, и тот предложил Алёше работу в его газете.

Разрешение было дано с правом возвращения на Родину в любое время. Алёша стал жить в прекрасных местах недалеко от озера Онтарио.

Работа журналиста увлекла молодого человека полностью. Иногда его посылали в командировку в Москву, откуда он возвращался с прекрасными репортажами. В наших газетах изредка печатали его статьи о Канаде в переводах, сделанных другими переводчиками.