Жизнь и Любовь (сборник)

– Ну, что ж, приятно было познакомиться, – сказал Иван Сергеевич. – Танюша проводи гостя и по пути не забудь поблагодарить за комплимент. Он ведь имел в виду тебя, когда говорил о красивых девушках, или я ошибаюсь?

Фёдор хотел что-то ответить, но Таня не дала ему раскрыть рот, отвечая сама отцу и уводя парня в другую комнату:

– Папа брось свои шуточки. Я сама знаю, что мне говорить. Не смущай человека. Он говорил вообще, а не обо мне.

Выходя в коридор, оба молчали. На лестничной площадке, уже в дверях лифта, Фёдор тихо сказал:

– Но папа твой был прав, Таня, я говорил о тебе.

Таня не успела ничего сказать, как двери лифта закрылись.

В комнате давно растворился, но продолжал плавать запах арабского кофе. Лучи заходящего за реку солнца падали на ажурную занавеску окна, отбрасывая фигурные тени на потолок. Вика и Люда, оставив тапочки на полу, привычно забрались на диван, усевшись друг против друга с согнутыми в коленях ногами. С самого утра они занимались выполнением поручения Володи и теперь под самый вечер встретились в квартире Людмилы, чтобы поделиться результатами. Люда, которую Вика называла Люсей, очень любила вкусно поесть и сама готовить. Мама её работала не просто портнихой, но была и модельером-дизайнером. Она хорошо рисовала и научила этому дочку. Почти все дни и вечера она проводила то за швейной машинкой, то с лекалом в руке, изобретая модели. Одежду любимой дочери, естественно, она шила сама. Да и лучшая школьная подруга Людмилы Вика тоже одевалась не без совета и помощи Нины Васильевны. Так звали маму Люси. Поэтому, учитывая занятость мамы, Люся частенько сама готовила завтраки, обеды и ужины для семьи. Отец Людмилы, Николай Николаевич, высокий худощавый блондин – Люда комплекцией пошла в маму – работал электриком в метрострое посменно и потому часто пропадал вечерами, а то и ночами на работе. Вот и сегодня его дома не было, а Нина Васильевна сидела в своей комнате за работой.

Устроившись на диване с чашками хорошо сваренного натурального кофе в руках, девочки обсуждали события дня.

– Сначала ты рассказывай, – попросила Вика. – Что с повязками?

– Ну, это не проблема. Материал мама как бы нашла. Нам много не надо. Трафарет надписи «Нравственный патруль» я сделаю – это тоже не проблема. Потом будем только наносить краску. Всё просто. Но я ещё не придумала, каким шрифтом писать.

– Можно набрать текст на компьютере. Там много шрифтов. Выберем покрасивее и наклеим на материю, или ты срисуешь на трафарет.

– Это идея, – согласилась Людмила. – Можно и так. Но нужно придумать и какой-то символ для значка. Об этом я пока думаю. Может, что-то как бы абстрактное выбрать?

– Опять ты со своим «как бы». Ты, Люся, думай, думай и без всяких «как бы». Я лучше не придумаю, пожалуй. Я не художник.

– Я и думаю. А у тебя как? Что-нибудь успела сегодня?

– У меня пока проблемы. Пошла в школу. Там была только Евдокия Васильевна. Рассказала ей о нашей идее. Она же завуч. Я решила, что это как раз по её части. Но она сказала, что занимается только учебным процессом, а общественные дела к ней не относятся. Спрашиваю, что же делать, если сейчас никого больше в школе нет. Тогда она позвонила кому-то по телефону, стала рассказывать, что у нас в школе мы делали и теперь хотим делать то же в городе. Потом смотрю, как лицо Евдокии бледнеет. Ей что-то отвечают. Я сразу поняла, что там ругаются по телефону. И точно. Евдокия трубку положила, аж рука задрожала, и сказала, что зря послушала меня. Её на чём свет отругали, сказав, чтобы мы не занимались самодеятельностью. Но она звонила не директору, а в отдел народного образования. Там ей и врезали.

– А ты с папой не разговаривала? Он же у тебя в министерстве культуры работает.

– Поговорю, конечно. Думаешь, почему Володя мне это поручил? На него и рассчитываем. Но он сейчас в командировке. Приедет, попрошу его помочь. Только лето ещё не кончилось, и все начальники в отпусках на курортах.

Тени с потолка исчезли. Солнце зашло за горизонт. Неспешно приближалась ночь.

Патруль в действии

Володя пролежал в больнице всего неделю. Рана заживала быстро на молодом теле, а задерживать пациентов в больницах не принято, если есть возможность отпустить, и сами пациенты не жалуются.

Ребята, или как он их называл пацаны-пацанки, приходили с докладами почти каждый день. Благо, летнее свободное время позволяло. Хотя работы по их организации энпэшников было предостаточно.