Жизнь и Любовь (сборник)

К середине дня ветер ещё больше усилился и теперь дул уже не порывами, а стабильно в одну сторону к не столь далёкому океану. Растущие на улицах тощие акации угодливо кланялись ветру, изредка даже слегка постанывая. Стройные пальмы с крепкими станами игриво кудрявились и будто готовы были отдать свои платья, широко распуская рукава и швыряя их вослед озорнику. Только солидные деревья пипал, невысокие, но с могучими кронами, спокойно стояли, как бы в раздумье, над суетой сует мира, позволяя лишь мочкам сухих корней, свисающих там и здесь с крепких веток, вытягиваться за ветром, чтобы служить людям флюгерами, указывающими направление муссона.

Ветер сбивал жар палящего солнца, и это можно было легко почувствовать, как только он останавливался хоть на секунду. Тогда казалось, что рядом, совсем близко, отворили железную дверь огнедышащей печи и вот она обдаёт полыхающим пламенем. Впрочем, сорокаградусное пекло ощущалось и с ветром, правда, приезжими с севера людьми, а не местными жителями, которым было просто некогда обращать внимание на жару.

Ид был в самом разгаре. Если утро этого дня заполнялось звуками блеющих коз и баранов, мычащих буйволов и коров, то теперь их почти не было слышно. Зато на улице появлялось всё больше групп веселых мужчин, одетых в нарядные однотонные, но разных расцветок костюмы. Ветер надувал, пытаясь разорвать длинные рубахи-камизы, но тут же сдавался, выскальзывая из длинных до пояса разрезов по бокам, которые для этой цели и делались. Так что ветру оставалось только играть с фалдами, не причиняя вреда и беспокойства ни праздничным костюмам, ни их владельцам. А у тех заботой было лишь раздать бедным куски жертвенного мяса да зайти к друзьям с товарищеской долей.

Икбал Ахмед уже приехал к дому своего маленького друга Али Замана, уложил любимого верблюда в стороне от открытого, огороженного мелким кустарником дворика и, держа в руке целлофановый пакет с куском мяса пожертвованного им животного, направился навстречу выбежавшему из дверей мальчику.

– Дядя Икбал, дядя Икбал, – закричал Али, и в его голосе слышалось столько восторга, что нельзя было не радоваться вместе с ним. – Бабушка разрезала нашу рыбу и достала крючок. Идите, посмотрите на него. И козу папа уже зарезал, только я не видел, – продолжал он, выпаливая все новости сразу. – Мне не позволили смотреть. А рыба какая большущая и холодная. Идите скорей. Но мы ещё не относили мясо нищему.

– Ну, какой ты таратора, – засмеялся бородатый пенджабец. – Зови-ка лучше отца. Пусть несёт мясо. Я как раз только что обогнал калеку с коляской. Вон он выезжает из-за угла. Раз вы ещё не отдали эту долю, то можно дать ему.

Али убежал и через минуту вышел с куском мяса, завёрнутым в целлофановый пакет. Следом за Али появился Мухаммед. Он обрадовался Икбалу, и они поздоровались дружески, как старые друзья, обнявшись, похлопывая друг друга ладонями по спинам. Тем временем мальчик вышел к дороге и остановился возле верблюда в ожидании, пока нищий приблизится, торопливо перебирая деревяшками по асфальту.

Тележка, на которой сидел нищий, была довольно высокой и относительно длинной, так что раскинутые на ней фалды камиза не позволяли понять, поджал ли человек под себя ноги или вообще их не имеет. Однако высокая конструкция тележки заставляла хозяина иметь и деревяшки для отталкивания, укрупнённые таким образом, что они чем-то напоминали ходули, только не для ног, а в этом случае для рук. И нужно сказать, что, несмотря на эти кажущиеся неудобства, тележка, благодаря большим колёсам, передвигалась весьма быстро, не требуя больших усилий.

Мухаммед Заман наблюдал, как сын вытянул руку с пакетом, а нищий, поравнявшись с ним, правую руку положил на колесо, ловко остановив его движение, а левой откинул край одежды и Али положил туда мясо, которое сразу исчезло под накинутым тут же куском материи.

– Ещё и губами шевелит, – пробормотал недовольно Мухаммед.

– Что тебе опять не нравится? – спросил, появляясь сзади Гулам. – Все немые шевелят губами, а иногда даже гукают. Что же этому немому калеке уж и рот раскрыть нельзя? Возвращающийся Али услыхал последние слова и немедленно возразил:

– А он вовсе не немой, этот дядя.

– Как не немой? – удивился Гулам. – Немой. Он всё время молчит.

– Да как же немой, если он только что сказал мне: «Клади сюда мясо, спасибо тебе, мальчик»?

– А тебе не показалось? – спросил Икбал, присев на корточки перед мальчиком. – Или ты, кроме того, что великий рыболов, ещё и шутник великий?

– Да что я своим ушам не должен верить? – возмутился малыш. – Говорил он, тихо, но говорил.

– Правду говорит Али, хмуро заявил Мухаммед, глядя вслед скрывшейся в конце улицы тележке, – он не любит врать. Я так и знал. Нужно давать мясо тем, кого давно знаешь. Что у нас нищих мало? Полно под крепостью. Нет же, нашли проходимца. Кого-то он мне всё-таки напоминает?