Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца

Наступила осень. Дни стояли короткие, по-осеннему прозрачные, и Василий Михайлович видел через окно тюрьмы, как в чистом воздухе плыли, извиваясь, как змеи, длинные нити паутины. Однажды вечером, когда узников вывели во двор, он увидел звезды, мучительно напоминавшие ему о прошлом, о свободе. Но среди них таинственным блеском светилась новая обитательница неба, яркая хвостатая комета.

Василий Михайлович попытался использовать для облегчения участи пленников даже появление этой небесной странницы и потому спросил у Кумаджеро: не считают ли японцы сию комету наказанием небесным за несправедливости и жестокости против русских?

На это хитрый японец со своей обычной улыбкой на устах ответил:

— В том году, когда приходил на своих кораблях Хвостов, на небе была такая же самая звезда. И теперь, при вашем прибытии, мы видим подобную же звезду. Что скажет на это капитан Хаварин?

Василию Михайловичу оставалось лишь посмеяться над самим собою.

Через некоторое время среди караульных неожиданно начались разговоры о скорой отправке русских в Матсмай, главный город острова.

«И то хорошо, — решил Головнин. — Хоть какая ни на есть перемена. Может быть, оттуда будет легче бежать».

Всем выдали теплое платье и даже обувь из вещей, которые были оставлены Рикордом на берегу. При этом матрос Симанов вместе с фуфайкой случайно получил и складной нож, привязанный к ней по матросскому обыкновению. Это крайне удивило всех. Как осторожные японцы могли пропустить нож, когда не давали пленникам даже ножниц для стрижки ногтей?

«Не с умыслом ли японцы пропустили сей нож, чтобы потом придраться и взыскать с нас за него?» — предположил Головнин, однако все же сказал Симанову:

— Спрячь так свой нож, чтобы его не нашли. Будет время — он всем нам может пригодиться.

Вскоре во двор тюрьмы принесли уже знакомые пленникам по путешествию в Хакодате носилки и объявили, чтобы они готовились к путешествию в город Матсмай. Каждому выдали бумажный лакированный плащ от дождя, соломенную шляпу с широкими полями и дорожные соломенные лапти, которые предложили надеть поверх сапог.

«Почему они так боятся дождя?» — удивлялся Василий Михайлович.

И, увидев однажды, как толпа японцев, щелкая своими деревяшками, бросилась бежать по улице, едва только на краю горизонта показалась туча, он спросил о причине столь поспешного бегства у Кумаджеро, к которому уже привык обращаться с подобными вопросами.

Кумаджеро ответил:

— Богатые бегут от дождя потому, что боятся испортить свои кимоно, красиво расшитые цветами. Наши кимоно трудно стирать. Их нужно сначала распороть, потом снова сшить. А бедные кули бегут от дождя, потому что у них нет одежды, они ходят почти голые, и им холодно от воды.

Василий Михайлович рассмеялся, услышав столь простое объяснение этого любопытного вопроса.

Накануне отправления узников посетили главнейшие городские чиновники. Обходя клетки, они с любопытством останавливались около каждой и кланялись, а Кумаджеро от имени каждого из них объявлял, что такой-то пришел проститься, что он желает русским здоровья, благополучного пути и счастливого окончания дела.

Вслед за тем каждого обласканного таким образом узника обвязали по поясу веревкой и вывели на аркане во двор. Около полудня тронулись в путь. День был теплый и такой ясный, что на огромное расстояние можно было видеть человека, идущего по дороге с палкой в руках, и парус, напрягшийся от ветра, и белую пену морского прибоя, набегающего на берега острова.

Кроме конвоя и работников, державших в руках арканы, пленников сопровождали переводчик Кумаджеро, лекарь Того. Зрителей по пути собралось великое множество. От самого Хакодате пошли берегом прямо через крепость, где стояли батареи, защищавшие вход в гавань, и это причинило Головнину и всем пленникам немалое беспокойство и огорчение. Раз японцы не боятся показывать чужестранцам свои укрепления, значит и не собираются когда-либо выпустить их из своей страны. Это сознание легло тяжелым камнем на сердца узников.

Глава двенадцатая БУНЬИОС АРРАО-ТОДЗИМАНО-КАМИ Я ЕГО ВОПРОСЫ

Был последний день сентября, когда пленников привели в город Матсмай. Осень стояла теплая, как наша весна. Такая же ясность в воздухе, как в день их выходе из Хакодате, позволяла видеть далеко разбросанные вокруг города японские селения, бедные поля, низкорослые сосны и зеленый дубовый кустарник.

Пленников поместили в тюрьму, такую же, как в Хакодате, обнесенную двойным высоким частоколом, где их ждали такие же клетки. Эта тюрьма по-японски называлась оксио. Офицеров заперли в одну клетку, а матросов и Алексея — в другую. В оксио было темно, как ночью. Небольшое окошечко, через которое проникал свет, было лишь с одной стороны здания.

— Мне сдается, — печально заметил Хлебников. — что сегодня мы в последний раз видели солнце.

Головнин ничего не ответил, так как и сам был сильно угнетен обстановкой тюрьмы, еще более безотрадной, чем в Хакодате. Молчал и Мур, мрачность которого с некоторых пор все усиливалась.