Жизнь и одни сутки

Громов уже в третий раз собрался выйти, но снова не решился. Что он скажет жене, вернувшись домой? Что снова воротился ни с чем? Что опять пришел без денег? И все из-за Евлантьева, который оказался более вертким, чем самый отъявленный рецидивист.

Оля тем временем закрыла окно и вернулась в комнату. Андрей вздохнул. Ну вот и все! Когда он теперь ее увидит?

Раздался звонок. Это Петр Николаевич давал о себе знать.

– Слушаю, товарищ майор! – с деланой бодростью отозвался Андрей.

– Что с Ваней Зуевым? – спросил начальник.

– Доставили в больницу. Состояние тяжелое. Повезло еще, что резиновая пуля. Это моя вина. Я оставил его на улице, следить за окнами.

– Выживет?

– Не знаю, – честно признался Андрей. – Надеюсь, что да.

Петр Николаевич завис, обдумывая сказанное, а потом выдал гневную тираду:

– Как ты мог упустить этого козла? Он тяжело ранил нашего сотрудника! И, кстати говоря, уже не первого! Теперь это дело известно на всю Москву, и, возможно, очень скоро Евлантьевым будем заниматься не мы, а конторщики!

– Я все понимаю, товарищ майор, – вздохнул Громов. – Но этот гад оказался слишком прытким.

Сей аргумент не убедил начальника. Последовал строгий приказ:

– Найди его, Андрей! Найди немедленно! За Ваню и за честь всей полиции! А не найдешь – у каждого из нас будут проблемы.

Когда начальник разъединился, Громов убрал телефон. В этот момент с заднего сиденья отозвался Глеб:

– Андрюх, как ты узнал, что Евлантьев прячется именно в той квартире?

– Анонимка пришла, – коротко бросил Громов.

Однако товарища этот ответ не убедил.

– Анонимка? Опять? Не находишь это странным? У нашего отделения появился ангел-хранитель?

– Может, и так, – сказал Андрей и открыл дверь автомобиля. – Схожу за сигаретами. Тебе взять?

– Конечно! Одну пачку.

– Не забывай, курение убивает.

– Тогда две!

Громов отдалился от машины и зашел за угол. Оглядевшись, он снова извлек телефон и стал ждать звонка. К счастью, ожидание было недолгим.

– Я все сделал, как вы велели! Что дальше? – произнес Андрей, когда монотонные гудки сменились тишиной.

– Вам осталось сделать самое главное, – сказал голос. – Взять Евлантьева уже по-настоящему. Но самому, без наряда. Сейчас я пришлю вам адрес. Евлантьев будет там примерно через час. Постарайтесь не облажаться, товарищ капитан. Наш проблемный мальчик стал и вправду очень шустрым.

Андрей раздраженно бросил телефон в карман куртки и развернулся. Тут ему пришлось остолбенеть, ведь в полуметре от него стоял Глеб.

– Забыл сказать, что зажигалка мне тоже не помешает, – холодно отчеканил капитан, глядя Андрею в глаза.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Громов не мог уяснить, что именно напарник услышал и какие выводы из этого сделал. Но начинать диалог не пришлось, ибо Глеб заговорил первым:

– Во что ты ввязался, друг? Это как-то связано с Олей?

– Неважно, – процедил Андрей и направился обратно к машине.

Но Глеб не медля ринулся за ним.

– Кстати, менты из Люблино еще не установили, кто приголубил двоих налетчиков прямо у них в отделении? – спросил он как бы между прочим.

Тогда Андрей остановился и, гневно сжав кулаки, закричал:

– Все, что происходит, это только мое дело! И разбираться с этим буду только я! Я сам встал на эту дорогу! Мне и придется пройти ее до конца! Я завершу начатое, и уплачу за это любую цену! Не стой у меня на пути! Глава Двадцать Вторая

Саня очнулся в темном подвале и первым делом почувствовал пульсирующую боль в плече, а также холод чуть выше переносицы. Кроме того, сильно ныли ноги, сбитые после долгой беготни.

Попытавшись встать, Евлантьев обнаружил сразу несколько любопытных обстоятельств. Во-первых, он почему-то лежал на старой, ободранной кушетке. Во-вторых, его плечо было заботливо перевязано, и оттого кровь уже не шла. В-третьих, у себя на лбу Евлантьев обнаружил холодный компресс. Неужто люди Бельфегора были так любезны к своему пленнику?

Мимо пронеслась шустрая крыса, и Саня подумал, что это помещение слишком уж нереспектабельное для такого дельца, как Бельфегор. Догадки раненого беглеца подтвердились, когда с дальнего конца подвала послышался натужный кашель.

– Очухался? – крикнул кто-то, пытаясь сдержать болезненный хрип.

Саня тяжело поднялся навстречу голосу и увидел в нескольких шагах от себя кургузого человека. Ему было далеко за пятьдесят. На сгорбленном теле просторно сидела рабочая одежда.

– Кто вы? И где я нахожусь? – спросил Саня в изумлении.

– Зови меня Иван Дмитрич, – представился старик. – Я дворник. А это подвал, закрепленный за мной. Когда на улице началась шумиха, я как раз работал во дворе. Потом смотрю, люди бегут в разные стороны. Подхожу ближе, а там ты с раненым плечом лежишь без сознания. Ну, я тебя и перенес к себе в подвал. Тут и подлатал. Не помирать же тебе! Молодой ведь совсем!

– И долго я тут лежу?

Дворник на миг призадумался, стараясь ответить максимально точно.

– Часа два, не меньше, – наконец вымолвил он. – Пока я за бинтами ходил, пока повязку делал, пока компресс. Потом еще за нашатырем бегал, да только он тебе не пригодился. Вот два часа и пронеслись.