Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона

Мы около двух лет крейсировали в тех морях, нападая главным образом на испанцев. Впрочем, мы не пренебрегали и захватом английских судов, или голландских, или французских, если они попадались нам на пути, и, в частности, капитан Вильмот напал на судно из Новой Англии 158, шедшее из Мадеры 159 на Ямайку 160, и на другое, шедшее из Нью-Йорка на Барбадос 161 со съестными припасами; последний приз был нам большим подспорьем. Но с английскими судами мы старались связываться возможно меньше по тем причинам, что, во-первых, если эти суда могли оказывать какое-нибудь сопротивление, то дрались до последних сил; и, во-вторых, потому, что на английских судах — обнаруживали мы — добычи оказывалось всегда меньше, в то время как у испанцев обычно бывали деньги, — а этой добычей мы лучше всего умели распоряжаться. Капитан Вильмот, естественно, бывал особенно жесток, когда захватывал английский корабль для того, чтобы в Англии узнали о нем как можно позднее и не так скоро приказали бы военным кораблям отправиться в погоню за ним. Но эти дела я предпочитаю укрыть в молчании.

За эти два года мы значительно увеличили наше состояние, так как на одном корабле захватили шестьдесят тысяч осьмериков, а на другом сто тысяч. Разбогатевши, мы решили стать также и могущественными, ибо захватили построенную в Виргинии 162 бригантину 163, превосходный корабль и прекрасный ходок, способный нести двенадцать пушек, а также большой испанский корабль стройки, похожей на фрегатную, который плавал также чудесно и который мы впоследствии, при помощи хороших плотников, снарядили так, что он мог нести двадцать восемь пушек. А теперь нам требовались еще люди, и поэтому мы направились к Кампешскому 164 заливу, не сомневаясь, что сможем там навербовать столько народу, сколько потребуется. Так и оказалось.

Здесь мы продали шлюп, на котором я находился. Так как капитан Вильмот оставил за собою свой корабль, я принял в качестве капитана испанский фрегат, а старшим лейтенантом взял моего товарища Гарриса, смелого, предприимчивого парня, каких мало на свете. На бригантину мы поставили кулеврину 165; итак, у нас было теперь три крепких судна, с хорошим экипажем и припасами на двенадцать месяцев, так как мы захватили два или три шлюпа из Новой Англии и Нью-Йорка, шедших на Ямайку и Барбадос, груженых мукою, горохом и бочонками с говядиной и свининой. Дополнительные запасы говядины сделали мы себе на берегу острова Кубы 166, где били скота, сколько угодно, хотя соли у нас было мало для того, чтобы заготовить мясо впрок.

Со всех захваченных нами кораблей мы отбирали порох, ядра и пули, ручное огнестрельное оружие и тесаки, а что до людей, то мы всегда забирали, в первую очередь, лекаря и плотника, как людей, которые могут пригодиться нам во многих случаях. И они не всегда шли к нам неохотно, хотя ради собственной безопасности, на всякий случай, могли легко утверждать, что их захватили силой; забавный пример этого я привожу в дальнейших моих приключениях.

Был у нас один веселый парень, квакер 167, по имени Виллиам Уолтерз, которого мы сняли со шлюпа, шедшего из Пенсильвании 168 на Барбадос. Был он лекарем, и называли его доктором; он не служил лекарем на шлюпе, но отправился на Барбадос, чтобы там «получить койку» 169, как выражаются моряки. Как бы то ни было, на борту находилась вся его лекарская поклажа, и мы принудили его перейти к нам и захватить с собою все свои причиндалы. Был он, право, парень преуморительный, человек с отличнейшей здравой рассудительностью и, кроме того, превосходный лекарь. Но, что самое ценное, был он всегда жизнерадостен, весел в разговорах и к тому же смел, надежен, отважен, не хуже любого из нас.

Виллиам, как мне показалось, не имел ничего против того, чтобы двинуться с нами, но решился произвести это так, чтобы переход имел вид насильственного захвата его, и потому он явился ко мне.

— Друг, — говорит он, — ты говоришь 170, что я должен перейти к тебе, и не в моих силах сопротивляться, если бы я захотел того. Но я прошу, чтобы ты заставил хозяина шлюпа, на котором я нахожусь, собственноручно удостоверить, что я взят силой и против моего желания.

И сказал он это с таким довольным выражением на лице, что не понять смысла сказанного никак нельзя было.

— Ну, что же, — говорю я, — против вашей воли это или нет, но я заставлю его и всех его подчиненных выдать вам такое удостоверение, не то захвачу их с собой и продержу в плену, покуда они его не выдадут.

Итак, я самолично написал удостоверение, в котором было сказано, что захвачен он в плен пиратским судном при помощи грубой силы, что вначале забрали его поклажу и инструменты, а потом связали ему руки за спиной и силой толкнули его в лодку к пиратам. Это было засвидетельствовано хозяином шлюпа и всеми его подчиненными.

Сообразно с этим я набросился на Виллиама с проклятиями и приказал моим людям связать ему руки за спиной; связанного мы взяли его к себе в лодку и увезли. Когда мы попали на судно, я подозвал Виллиама к себе: