Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 1

Кровь во мне вся взволновалась при помышлении о сем и холодный пот оросил все чело мое. — "Не дурак ли и не сущий ли глупец я был? говорил я сам себе. Какая нужда была спешить мне своим ответом, можно бы поостановиться, можно бы сказать ни то, ни сё и чем-нибудь отговориться или по крайней мере предать на волю; пускай же бы взяли и послали меня неволею, так бы уже и быть, а то теперь сам я на себя оружие в руки подал. Полковник думает, что мне действительно самому хочется и верно приступит не путем к генералу, и будет требовать, чтоб меня отпустили неотменно!.. Хорош, истинно я молодец! Ничего глупее того быть не может что я сделал…"

В таковых-то и подобных сему размышлениях препроводил я все то время, покуда шел на свою квартиру, и досада моя на самого себя была так велика, что я руки себе ел и бранил себя всякими браньми. Но переменить того было уже не можно и я заверное считал, что меня отпустят, то пришедши домой, велел я слугам своим собираться и готовиться к походу. Оба они, услышавши сие, взгоревались и перетревожились еще более, нежели я. "Эх, барин! говорил мне старший из них, как вы это не могли от похода отбиться? Что за утеха иттить в поход и, таскаясь, терпеть нужду? Дело бы право и без нас там обошлось, а вам благо есть случаи, вы бы попросили-таки о том генерала, может бы вас и неотпустили".

Слова сии еще пуще меня смутили. Я чувствовал, что он говорил дело и досадовал, что мне сего не пришло прежде в голову. Но как тогда помышлять о том уже поздно и неприлично было, поелику я сам согласие свое к походу объявил, то закусив себе губы, я уже молчал и в досаде только шагал взад и вперед по горнице. Слуга, видя мое смущение, подступил опять с своими советами: "Право, сударь, подумайте-ка, сказал он мне, нельзя ли как-нибудь отбиться? Видите ныне какие опасности. Волён Бог и с их походами и совсем! Как бы здесь на одном месте, так бы здоровее и лучше было". — Эх, молчи! — закричал я на него, и не докучай мне более, мне и без тебя грустно, а делай, что велят. — "Изволь, сударь, сказал он, за нами дело не станет, мы скоро соберемся, но не тужить бы вам самим о том после, — хорошее место скоро потерять, но не скоро опять найттить можно!" Проворчав сие сквозь зубы, пошел он от меня начинать свое дело; ибо как полку назначено было через двои сутки отправиться и выступить из Кёнигсберга, то надлежало поспешать приуготовлениями к отъезду.

Совсем тем последние его слова впечатлелись глубоко в мои мысли и подали мне повод к новым мыслям и рассуждениям. "А, что? говорил я сам себе, не испытать ли мне в самом деле как-нибудь искусственно от сего похода отделаться? Полковнику хотя я и дал слово, но нельзя ли как-нибудь спроворить, чтоб меня от генерала неотпустили?…" Мысли о сем занимали меня не только во весь тот вечер, но и во всю почти ночь. Я так в размышления о том углубился, что самый сон казался от меня убежавшим и я почти во всю ночь не спал, а ворочался только с боку на бок. С мыслями моими встречались разные способы и средства. Я рассматривал их вдоль и поперёк, но все казались мне не весьма способными. Самого генерала просить о том казалось мне дурно и неприлично; на иного никого не мог я надеяться, а о полковнике и помышлять было неможно. Старинное мое правило, чтоб никуда охотою не набиваться и ни от чего не отбиваться, пришло мне также на память. Неизвестность, где можно найтить и где потерять, смущала меня не менее как и все выгоды, ожидаемые от того, если я останусь. "Хорошо! думал я сам себе, конечно б хорошо было, если б я остался, но почему знать, не послужит ли мне то во вред, если я от полку отстану? Да и здесь, наверно ли я знаю, что мне завсегда хорошо будет. Не может ли и здесь со мною что-нибудь неприятное случиться?" "Дело иное, думал я далее, если бы пришло все само собою. Дело иное, если б без всякого моего старания, я как-нибудь здесь оставлен был! Ну! если б самому генералу вздумалось меня не отпустить и полковнику отказать в просьбе".

Мысль сия была для меня прелестна однако я не смел никак надеждою сею ласкаться. Обстоятельство, что дел у меня тогда так мало было, что и в целую неделю не доставалось мне почти одной страницы переводить и что в канцелярии почти можно было без меня обойтиться, недозволяло мне питать в себе сию надежду. "Такая беда, говорил я, на ту беду и переводов нет, хотя бы они уже мне помогли. В иное время их с три пропасти и я им уже не рад, а теперь и им бы я уже рад был, хоть бы их втрое больше было. Какая нужда, быть бы уже так, хоть потрудиться"!..

В сих и подобных тому размышлениях препроводил я большую часть ночи, но остался наконец все еще в нерешимости, что делать. Но наконец вспомнив старинную пословицу, что утро вечера мудренее, и решившись положиться на власть божескую и ожидать всего от самого его Промысла, уснул я и препроводил остальную часть ночи в спокойном сне.