Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 2

 Я очень рад был услышав от него, что нам все свое дело можно было скоро и легко кончить в Угличе; итак, возвратились мы домой уже ввечеру и с удовольствием.

 По утру в следующий день, взяв малолетнего племянника своего, поехал я очень рано с ним в Кашин, ибо в сей день условились мы с г. Баклановским съехаться туда и писать записи.

 Город сей случилось мне в сей раз впервые еще видеть. Он показался мне не очень велик, а городком средственным, построенным на высоких неровных и кривых местах по обеим сторонам нарочитой величины речки Кашенки, протекающей сквозь сей город кривыми изгибами и верст за 7 от города впадающей в реву Волгу.

 Со всем тем церквей и монастырей было в нем довольно. Первых насчитал я — каменных и деревянных 25, а последних 3. Но все они были не весьма великолепны. Самые соборы, из которых в одном мне быть случилось, ничего дальнего не имели кроме только, что в одном хранимы были мощи древней княгини тверской Анны, жены князя Михаила, лишенного за 450 лет до того в Орде жизни.

 Что касается до прочих зданий, то не было тогда никаких отменно знаменитых, но все простые, выстроенные по горам и косогорам, и по кривым и дурным улицам.

 Впрочем не было тогда в сем городе ни фабрик, ни других каких отменных заведений, кроме того, что славился он во всей России белилами, с отменным искусством тут делаемыми и по всей России разводимыми и которые почитались наилучшими.

 Кроме сего славны были и кашинские так называемые беседки или калачи особливого и такого устроения, какого нигде в других местах нет; и я не мог довольно надивиться, как хочется людям при печении оных иметь столь многие труды, потребные к сплетению такого множества мелких витушок или плетешков, которыми вся плоская их поверхность сверху укладывается. Рассказывали мне, будто они имеют то удивительное свойство, что они не черствеют; однако я худо тому верил, как совсем не натуральной вещи.

 Мы приехали прямо в так называемый Каблуков монастырь, и отслушали в нем обедню, а между тем подъехал и г. Баклановский с г. Коржавиным, и мы вместе с ними пошли в воеводскую канцелярию, куда вызывали и мачеху, но она не поехала никак.

 Итак, вместе с воеводским товарищем обедали мы у игумена Феодосия, где написав черную запись, ездили уже после обеда сами к упрямой мачехе, и рады были, что наконец она ее апробовала.

 Но тут было на нас другое горе. Не могли мы никак отыскать подьячего, у которого на руках была гербовая бумага, и принуждены отложить то до последующего утра. И как г. Баклановский пригласил нас ехать к нему ночевать, а наперед заехать в Дмитровский монастырь к строителю Кесарию, который был ему отменно дружен; то мы туда и поехали, но гости сии были мне очень неприятны.

 Была у них тут по своей вере изрядная попойка, и как принуждали неотступно и меня брать в том соучастие то, ненавидя душевно сие гнусное и старинное обыкновение, не рад был, что и попался в сию компанию и насилу–насилу товарищей своих оттуда вызвал.

 Переночевав опять вместе с г. Коржавиным в Белеутове, ездили мы на другой день вторично в Кашин и насилу кончили первое наше дело с мачехою, и написали крепостную запись в залог верности данного ею слова совершить купчую как скоро будет можно. Непостоянство нрава сей госпожи и неизвестность, скоро ли сыщем мы занять деньги, нас к тому принудило.

 Последнее обстоятельство наводило на меня особую заботу и я боялся, чтоб оно не задержало меня долее, нежели сколько я хотел, в пределах кашинскихъ. Но, по счастию, возвратившаяся из Углича племянница моя обрадовала нас уведомлением, что она деньга занять нашла, и оные ей верно обещаны.

 И как тогда оставалось только совершить купчую и для сего съездить с мачехою в сей провинциальный город, то и приступили мы к ней о том с просьбою; а поелику и самой ей хотелось скорей кончить сие дело в получить в руки деньги, то согласилась и она без дальнего замедления туда вместе с нами отправиться.

 Итак, собравшись в поехали мы в сие недальнее путешествие. Ибо город сей отстоял от Кашина не далее как на 40 верст.

 Оный случилось мне тогда также в первый раз еще видеть, и он несмотря на всю свою древность, показался мне немногим чем лучше Кашина. Он сидел на самом берегу славной нашей реки Волки, на ровной месте в окружен с одной стороны густою высокою рощею и был довольно обширен.

 Я насчитал в нем более 25–ти церквей и несколько монастырей; но что такое составлял он в сие время против того, что был он в древности, когда окружность его простиралась до 24 верст, а вдоль и поперек его не менее 5–ти верст, и когда было церквей более 150–ти и одних монахов более 2,000 человек, а число жителей простиралось до 30–ти тысяч, вместо того, что в сие время было их с небольшим только 5 тысяч человек!

 Ведая отчасти из истории обо всем, что происходило в древние времена с сим городом, не мог я, чтоб при подъезжая к нему не заняться разными об нем помышлениями и мысленными разглагольствиями с самим собою.