Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 4

И въ самомъ дѣлѣ, мы не сошли еще тогда съ горы сей, какъ воспослѣдовало уже нѣкоторымъ образомъ начало разрушенія всѣхъ нашихъ тогдашнихъ замысловъ, и прекрасный нашъ, строимый въ воображеніи, воздушный замокъ началъ разваливаться. И вот-отъ чего и какимъ образомъ. Въ самое то время, какъ мы помянутымъ образомъ, сидючи съ сыномъ моимъ на бугрѣ семъ, наиболѣе воображаемою себѣ будущею деревнею любовались и восхищались, подходитъ ко мнѣ взошедшій вслѣдъ за нами на гору мой староста и говоритъ: «что, судырь, не смѣю вамъ доложить, вотъ энту и энту черту (указывая рукою подъ гору и на то мѣсто, гдѣ мы прокапывали черты и ровички по пашнямъ) провесть изволили вы не по нашей, а чужой землѣ. Этими пашнями владѣютъ Молчановскіе, и чтобъ не стали они спорить. Ѣхавшій теперь мимо насъ мужикъ ихъ, увидѣвъ сіе, проворчалъ что-то себѣ подъ носъ и поскакалъ домой». — «Что ты говоришь! воскликнулъ я, смутившись, и вскочивъ съ своего мѣста: не вправду-ли? И что-жъ вы мнѣ этого не сказали тогда, какъ я тамъ назначалъ?» — «Да меня, судырь, тогда тутъ не было, а бывшіе съ вами люди того не знали». — «Ну, братецъ, сказалъ я на сіе: когда это такъ, то, въ самомъ дѣлѣ, это неловко и до поры до времени еще не годится. Жаль же мнѣ, что я этого не зналъ. Однако, бѣда еще не велика и пособить тому можно. Мѣсто это прихвачено для гуменика, и можно оный и поубавить, и ты побѣгай-ка, мой другъ, туда, возьми людей, и теперь же всѣ прорытыя по чужой землѣ черты и ровики ногами и лопатами заровняй и колушки вбитые всѣ повыдергай, а я посмотрю и подумаю, какъ гуменикъ расположить инако». Выслушавъ все сіе, мужикъ мой и пошол-было внизъ съ горы, но я, остановя [его] и кликнувъ обратно къ себѣ, ему сказалъ: «послушай-ка, мой другъ, какъ отсюда всѣ пашни и межи ихъ видны, то разскажи ты мнѣ подробно, которыя изъ нихъ наши и которыми владѣютъ еще Молчановскіе, или иные наши сосѣди?» — «Извольте, судырь, сказалъ мужикъ и началъ, указывая мнѣ говорить: вотъ эта, эта эта и эта десятины наши, а вотъ эта-Молчановская, эта-Тараковскихъ, а вонъ там-эта опять наша; а вонъ эта-Михайлы Матвѣевича, братца вашего». — «А Язвенцова земля, есть ли тутъ гдѣ?» — «Его тутъ близко нѣтъ, отвѣчалъ мнѣ староста; а есть и его небольшіе клочки въ нашей чертѣ, но они вонъ тамъ, далеко за Голою Ярыжкою». Между тѣмъ, какъ онъ симъ образомъ обо всѣхъ десятинахъ и клочкахъ земли мнѣ разсказывалъ, замѣчалъ я всѣ ихъ въ умѣ моемъ и радовался, что немногіе только развѣ клочки чужихъ пашень войдутъ въ черты, которыя собирался я назначивать подъ поселеніе деревни и крестьянскихъ слободъ, и положилъ убѣгать и того сколько можно, и потому сказалъ старостѣ: «Ну, хорошо, мой другъ, что ты мнѣ это все разсказалъ. Теперь я это знаю и могу уже при назначеніи принимать мои мѣры. Однако, чтобъ мнѣ не позабыть и не ошибиться, то когда я стану тамъ назначать линіи и проводить черты, то подойди и ты, и будь тогда при мнѣ, и тотчасъ скажи, если станетъ въ черты входить чья чужая земля».

Отпустя его, обратился я къ моему сыну и сказалъ: «вотъ какая еще неожидаемость; а я истинно думалъ, что это все наши пашни, а дураку прикащику нашему и не умышлялось о томъ сказать. Хоть бы одно словечко тебѣ, или мнѣ о томъ молвилъ, — такая каналья! Однако, бѣда еще не велика и дѣло тѣмъ не испорчено. Теперь мы хотя и пожмемся и постѣснимъ нѣсколько огороды и сады. Но дай-ка намъ только построиться здѣсь, а то и по неволѣ господа отступятся от своихъ земель и рады еще будутъ, чтобъ мы ихъ вымѣняли на другія свои и просить еще о томъ насъ станутѣ».

Поговоривъ симъ образомъ, сошли мы съ горы и перешедъ опять лѣсъ, приступили къ дѣлу, за которымъ пріѣхали, и начали назначать мѣста подъ слободу и дворы крестьянскіе. Староста нашъ былъ уже безотлучно подлѣ насъ, и я то-и-дѣло спрашивалъ его: «наша ли то, или чужая земля?» И какъ скоро онъ указывалъ мнѣ чужую, то и старался я уже всячески от ней уклоняться. Но какъ въ иныхъ мѣстахъ ни коимъ образомъ не можно было избѣжать, чтобъ не прихватить какихъ-либо полосок  и уголковъ чужой земли, то довольствовался я тѣмъ, что не велѣлъ по симъ чужимъ клочкамъ прокапывать ровиковъ, а оставить ихъ такъ впредь, до поры до времени.