Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Том 4

Послѣ сего праздника прожили мы еще цѣлыхъ четыре дни въ Тулѣ, отчасти для исправленія нѣкоторыхъ нуждъ, отчасти за худою погодою, угрожавшею насъ сошествіемъ снѣга, а наиболѣе для того, что роднымъ моимъ хотѣлось побывать въ театрѣ и еще кое-съ-кѣмъ изъ знакомыхъ видѣться. Въ теченіи всѣхъ сихъ дней бывалъ я всякой день опять и у намѣстника, и у своего директора, надоѣдавшаго мнѣ всякій разъ невѣдомо-какъ своимъ пустымъ тананаканьемъ, но я радъ, по крайней мѣрѣ, былъ тому, что онъ былъ ко мнѣ благопріятенъ, и что о переѣздѣ его къ намъ въ Богородицкъ жить— ничего еще упоминаемо не было.

Наконецъ, возстановилась опять стужа, выпало множество снѣга и сдѣлался опять порядочный зимней путь. Обрадовавшись тому, не стали мы долѣе медлить, но пустились въ обратный путь, оставивъ дочь свою Ольгу погостить у сестры своей въ Тулѣ. Ѣзду свою расположили мы въ сей разъ чрезъ Головнино, чтобъ побывать у родныхъ нашихъ Воронцовыхъ, у которыхъ переночевавъ, возвратились мы въ самый послѣдній день ноября въ Богородицкъ, имѣвъ на дорогѣ от Головнина небольшую перетурку от лошадей, вздумавших-было бить меня въ моемъ возочкѣ; но я далъ имъ волю скакать безъ кучера, сколько хотятъ, и не прежде, откинувъ весь верхъ моего возочка назадъ и схватя самъ вожжи, ихъ остановилъ, какъ при подъѣзжаніи къ одной вершинкѣ.

Во все почти теченіе декабря мѣсяца не произошло съ нами ничего важнаго. Мы провели оный еще въ мирѣ и тишинѣ въ Богородицкѣ, и я занимался отчасти хлопотами по моей должности, переоброчивая опять нѣкоторую часть изъ отдаваемыхъ нами въ наймы земель, а наиболѣе собственными своими дѣлами и писменными занятіями, поспѣшая окончить давно уже начатую книгу о электрицизмѣ, которую назвалъ я «Электрическимъ лѣчебникомѣ». Книгу сію сочинил-было я съ тѣмъ, чтобъ и напечатать, но разныя обстоятельства не допустили меня до того даже до сего времени, и она и теперь хранится въ библіотекѣ моей въ манускриптѣ; впрочемъ, продолжали мы маленькія наши ученыя и наиболѣе вечернія бесѣды съ сыномъ и съ отцемъ Ѳедотомъ, приходившимъ къ намъ почти ежедневно и помогавшимъ намъ провождать пріятныя минуты жизни въ разныхъ чтеніяхъ и въ важныхъ между собою разговорахъ. Къ празднику Николину дню пріѣзжала къ намъ изъ Тулы старшая дочь моя Елизавета для празднованія именинъ жившаго у насъ единственнаго сына ея Николая и привозила съ собою и сестру свою Ольгу. Первая играла тогда, какъ жена одного уѣзднаго предводителя, довольно знаменитую ролю въ Тулѣ и имѣла счастіе быть любимою и почитаемою всѣми, а при ней не худо было и сестрѣ ея Ольгѣ. Сія была уже въ сіе время совершенная невѣста и въ лучшихъ и цвѣтущихъ годахъ жизни. Обѣ онѣ, пробывъ у насъ и въ деревнѣ своей нѣсколько дней, возвратились опять въ Тулу, ибо зятю моему надлежало еще тамъ быть по его должности.

Вскорѣ послѣ сего, при случаѣ ѣзды на крестины къ брату зятя моего, ѣдучи въ своемъ возочкѣ, вздумалось мнѣ на досугѣ заняться піитическимъ изображеніемъ бывшаго въ самое то время наипрекраснѣйшаго зимняго утра. И какъ я всѣ мои стихотворенія сочинялъ на голосъ какой нибудь пѣсни, то и въ сей разъ, тананакая и тананакая, успѣлъ сочинить нѣсколько строфъ пѣсни въ честь прекрасному зимнему утру, но которую окончилъ я послѣ и нѣсколько лѣтъ спустя послѣ сего времени. Для достопамятности помѣщу я ее здѣсь, переписавъ ее не стихами, какъ она сочинена, а піитическою прозою, къ каковой всѣ мои стихотворенія едва ли не удобнѣе, поелику были они безъ виршъ, а бѣлыми стихами.

***

Возвращаясь къ повѣствованію моему, скажу, что предъ наступленіемъ праздника Рождества Христова съѣхались ко мнѣ всѣ ближніе мои родные, и мы какъ съ ними, такъ и съ городскими нашими друзьями и знакомцами какъ праздникъ сей, такъ и всѣ святки [провели] отмѣнно весело. Не было дня, въ которой не съѣзжались мы, то у меня, то у другихъ, то у старшаго зятя моего въ деревнѣ всѣ вмѣстѣ и не препровождали время въ разныхъ невинныхъ забавахъ и увеселеніяхъ. Но ни который вечеръ не провели мы такъ весело, какъ послѣдній въ 1794 году. Въ этотъ день были не только всѣ мои родные у меня, но съѣхались еще нѣсколько и уѣздныхъ нашихъ друзей и знакомцевъ, и чего-и-чего ни дѣлали мы въ сей вечеръ: и прыгали, и танцовали, и рѣзвились, и въ жмурки играли, и подблюдныя пѣсни пѣли, и въ фанты играли, и загадки загадывали, и проч., и проч. Словомъ, вечеръ сей былъ прямо святочный, и всѣ мы провели оный съ особливымъ удовольствіемъ, и всѣ гости не только у меня ужинали, но и ночевали. А симъ образомъ и кончили мы сей годъ, въ который происходило многое кое-что, и доброе, и худое; однако, для меня и для всего дома моего болѣе пріятнаго, нежели худаго.

Но симъ дозвольте мнѣ и сіе письмо кончить и сказать вамъ, что я есмь вашъ и прочее.

(Генваря 28 дня 1814 года. Въ Дворѳниновѣ).

1796. Письмо 296.