Жизнь и приключения чудака

— У Марковых — в шестьдесят второй, — продолжал мальчишка.

— А ты сам в какой квартире живешь? — спросил я как можно небрежней.

— Я?.. А зачем? — Он тоже был парень не простак.

— Надо, — сказал я. — По заданию ветеринарной…

И не успел я закончить этой фразы, как мальчишка ловко подхватил Рэду и пустился наутек.

— Стой! — закричал я. — Стой! — и бросился следом за ним, но у меня слетела с головы кепка, и я вынужден был остановиться.

Пока я ее поднимал, мальчишки и след простыл. Но я не расстроился. Дело было начато, теперь я все равно найду Малыша.

Увлекшись этой идеей, я не заметил, как оказался около Наташкиной двери.

При этом я стал так отчаянно звонить, как будто я уже привел Малыша и он вился около моих ног. Я стал повизгивать и лаять и услышал, как Наташка замерла с той стороны. А затем от волнения долго не могла открыть двери.

Но когда она наконец открыла и я увидел ее, то пожалел о своей шутке. Она стояла передо мной в длинной, до полу, ночной рубашке, с лицом, густо усыпанным маленькими зелеными точками, как веснушками. Это ее прижгли зеленкой.

— Что с тобой? — испуганно спросил я.

Наташка не ответила, она шарила глазами по лестнице, надеясь увидеть Малыша.

— Извини, — сказал я. — Это я сам лаял… Неудачно пошутил.

— Я заразная, — ответила Наташка. — У меня ветрянка.

— Ерунда! — успокоил я ее.

— Она передается по ветру, — предупредила Наташка.

— Во-первых, здесь нет ветра, — сказал я. — А во-вторых, — и соврал, — я уже болел ветрянкой. — Решительно вошел в коридор и скомандовал: — А ну, живо в постель!

Наташка послушно легла под одеяло, и теперь на белом еще больше выделялись ее нелепые зеленые веснушки.

— Ты на меня не обиделась? — спросил я. — За ту историю.

— Нет, — сказала она, — ты же не виноват. Мне все рассказали.

— Я держался, но сама понимаешь, сила на ее стороне. Она почти озверела. И ты тоже хороша, не проснулась. А может быть, вы помирились? — с надеждой спросил я.

— Посиди около меня, — вместо ответа сказала Наташка. — И почитай. Ты ведь ее не боишься?

— Я?! С чего это ты взяла? — спросил я. — Что тебе почитать?

— «Золушку», — потребовала Наташка.

Я сел около нее и взял «Золушку».

— Боря, — спросила Наташка, — ты еще не ездил к тете Оле?

— Нет, — ответил я, — но обязательно съезжу, не волнуйся.

— Боря, как ты думаешь, кем мне стать в цирке?

— Пойди в акробатки, — сказал я. — будешь летать под куполом цирка.

— Под куполом я боюсь, — созналась Наташка.

— Ну, в дрессировщики тигров, — предложил я. — Интересно.

— Тигров я тоже боюсь.

— Тогда в ученики к фокуснику.

— Вот хорошо, буду фокусником, — решила она. — Читай…

— «Жил-был один человек, — читал я. — Умерла у него жена, и остался он вдвоем с дочерью… Вскоре он женился во второй раз на самой гордой и сердитой женщине на свете…»

Вот тут-то и произошла неприятность. Только я подумал, что Наташка не случайно выбрала эту сказку, что она думает, что эта сказка почти про нее, что поэтому она себе и имя для цирка выбрала Золушка, как в дверях комнаты появилась Надежда Васильевна.

Я не слышал, как она вошла. В руках у нее был громадный резиновый крокодил.

Мы поздоровались, оба испытывая неловкость. Я ей сказал, что читаю Наташке сказку, хотя это и так было понятно.

— А ведь Наташа заразная, — сказала Надежда Васильевна и строго добавила, обращаясь к ней: — Хорошо ли это будет, друг мой, если ты заразишь ветрянкой Борю?

Теперь обращение «друг мой» совсем мне не понравилось. Она определенно не умела обращаться с детьми. Ну кто им так говорит: «друг мой»?

Конечно, в ответ на эти слова Наташка вызывающе повернулась к стене и не пожелала объяснить действительное положение дел.

— А я болел ветрянкой, — сказал я.

— Тогда не страшно, — обрадовалась Надежда Васильевна, — тогда все в порядке. Посмотрите, что я принесла. — Она показала нам крокодила.

Никто не удивлялся, ни я, ни Наташка, хотя Надежда Васильевна явно хотела нас потрясти. В воздухе все еще висели ее слова «друг мой», холодные, как ледяной ветер.

Но Надежда Васильевна не сдалась. Отчаянный человек, она присела на корточки, опустила свое ценное приобретение на пол, и крокодил начал лениво и смешно открывать и закрывать крокодилову пасть.

Смех Надежды Васильевны одиноко и коротко прозвучал в комнате.

— Это самый веселый в мире крокодил, — сказала Надежда Васильевна. — Он умеет лечить ветрянку.

— Ничего крокодил, — уныло сказал я.

Наступила неловкая пауза, которая затягивалась и затягивалась, и молчание уже было бесконечным. Я сидел скорчившись на стуле, Наташка лежала лицом к стене, показывая нам спину, а Надежда Васильевна так и осталась стоять на корточках около крокодила.

А крокодил по-прежнему нелепо и ненужно открывал и закрывал пасть: у крокодила были зеленые глаза, красный язык и много-много белых пластмассовых зубов.

Наконец Надежда Васильевна встала и безразличным голосом объявила:

— Раз тебе не нравится крокодил, то будем пить чай. Я принесла свежие булочки.

— Не хочу чаю, — капризничала Наташка. — Хочу, чтобы Боря дочитал про Золушку.