Жизнь и приключения Лонг Алека

— Русский.

Сосед не смутился.

— Еще одним бунтовщиком станет больше. Вы, конечно, едете в Брисбен искать работу? Все едут к нам. Прямо летят как мухи на мед… Я не против. Не думайте. Пусть работают, но помнят, чей хлеб едят. Держались бы тихо, а то, видите ли, недовольны, бастуют…

Он оглянулся, ища поддержки у других пассажиров, но никто не слышал их разговора. Единственный сосед напротив, молодой парень, уже спал.

— Кто работает, тот ест свой хлеб, — резко сказал Алек. — А за работу надо платить. Наверное, вы платите мало, вот люди и недовольны.

— Недовольны! Сидели бы тогда в своей России, если вас не устраивает наша плата, — прошипел австралиец, демонстративно поворачиваясь спиной к Алеку.

«Значит, в Австралии тоже не все благополучно. Иностранцев не любят, как везде. Или, может быть, только русских, чей свободолюбивый нрав не подходит богачам? — подумал Алек. — Ладно, утро вечера мудренее. Приеду — увижу, что к чему. Только бы мне найти Артема».

Алек прислонился к стенке, вытянул ноги и задремал. Усталость брала свое.

3

Поезд прибыл в Брисбен утром. Жмурясь от яркого солнца, Алек вышел на перрон. Он увидел кладовую для хранения багажа и оставил там чемодан. Теперь надо найти русскую колонию, о которой говорил Бруно Федорович.

Алек остановил молодого человека в кожаных штанах и ковбойской шляпе.

— Я думаю, что вам лучше всего пойти в порт. Там среди докеров много русских. Они все расскажут, — сказал парень. — Порт вон там, внизу. — Он показал рукой и вежливо приподнял шляпу.

Минут через двадцать Алек уже шел по причалу. Как и в Сиднее, здесь стояло много судов. Грохотали портовые лебедки, скрипели блоки, и надо было соблюдать большую осторожность, чтобы не попасть под раскачивающиеся подъемы с грузом.

Алек выбрал большой пароход под английским флагом. Судно грузили тюками с шерстью. Несколько минут он стоял, наблюдая за тем, как споро идет работа. Докеры катали тележки с кипами прямо из склада к борту. Три человека укладывали их в пеньковую сетку, старший подавал знак на палубу, подъем взмывал кверху и через секунду исчезал. Алек выждал момент, когда сетка скрылась в трюме, и подошел к работавшим:

— Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из русских, если они есть среди вас.

— Конечно, есть, — ответил старший и крикнул: — Эй, Джон, иди сюда, тебя спрашивают. Земляк, наверное.

Один из докеров, катающих тележки, маленький, круглый, седой, но, видимо, еще очень крепкий человек, подвез свои кипы, вывалил их в сетку, отер потный лоб клетчатым платком и с любопытством уставился на Алека.

— Этот, что ли? Здравствуй, парень, — сказал он по-русски. — Ну, в чем дело? Хочешь на работу? Давай к нам. Устроим.

— Спасибо. Пока не надо. Я разыскиваю русскую колонию. Ну, где в основном живут русские эмигранты.

— Да знаю я, что такое колония. Можешь не объяснять, — усмехнулся докер. — Все наши, большинство во всяком случае, живут на окраине, на Элизабет-роуд. Ну, и вокруг нее. А кого тебе, собственно, нужно?

— Я ищу Артема. Не знаете ли случайно такого?

Джон нахмурил брови, припоминая:

— Артем, Артем… Что-то слышал, парень. Но, убей бог, не помню, где и когда. Знаешь что? Валяй на Элизабет-роуд, семнадцать. Там живет Эдгар Струмпе. Он латыш, столяр. Занимает какую-то должность в «Союзе русских эмигрантов» и всех знает. А ты откуда? Из России?

— Нет. Я моряк. Прибыл из Соединенных Штатов.

— Вот оно что! Но ты эмигрант?

— В общем-то да.

— Ол райт! Сейчас с тобой некогда разговаривать. Вон форман[23] уже нервничает. Увидимся, если останешься в Брисбене.

Джон бегом покатил тележку в склад, а Алек отправился искать остановку трамвая. Он долго ехал в маленьком дребезжащем трамвайчике по бесконечно длинной Мейн-стрит. На каком-то перекрестке кондуктор любезно остановил вагон и сказал Алеку:

— Здесь вам выходить. Элизабет-роуд.

Алек вышел, осмотрелся, завернул за угол. Он очутился на широкой улице, состоящей из маленьких небогатых стандартных коттеджей со стандартными садиками вокруг них, с одинаковыми оградами и калитками. Казалось, что эта улица упирается в зеленое поле и тут кончается город.

Он разыскал домик под номером семнадцать, дернул за начищенную ручку звонка. Домик, как брат-близнец, был похож на соседние.

Из открытых дверей дома выбежал белый шпиц и с лаем бросился к калитке. За собакой появилась стройная девушка, небольшого роста, с каштановыми волосами и очень ясными карими глазами, опушенными длинными ресницами. Она была одета в длинную белую узкую юбку, белую кружевную кофточку. Широкий лакированный пояс охватывал тонкую талию.

— Тише, Вайси! — сердито прикрикнула она на продолжавшего лаять шпица и по-английски спросила: — Что вам угодно?

— Я хотел видеть мистера Эдгара Струмпе, — тоже по-английски ответил Алек.

— Папы нет дома. Но он скоро придет, и если вы не боитесь поскучать полчаса в моем обществе, — девушка кокетливо взглянула на Алека, — то, пожалуйста, проходите в комнаты. Да прекрати же ты лаять, несносное создание!

Алек пошел за девушкой. Они поднялись на крыльцо и вошли в первую комнату, служащую гостиной.