Жизнь и приключения Николаса Никльби

— Буквально даром, — отозвался Манталини. — Сто гиней наличными — и она наша! Грива и холка, ноги и хвост — все дьявольской красоты! Я буду разъезжать на ней в парке прямо перед каретами отвергнутых графинь. Проклятая старая титулованная вдова упадет в обморок от горя и бешенства, а две другие скажут: «Он женился, он улизнул, это дьявольская штука, все кончено!» Они возненавидят друг друга и пожелают, чтобы вы умерли и были погребены. Ха-ха! Черт побери!

Благоразумие мадам Манталини, если таковое у нее было, не устояло перед этим зрелищем триумфа: позвякав ключами, она заявила, что посмотрит, сколько денег у нее в столе, и, поднявшись для этой цели, распахнула двустворчатую дверь и вошла в комнату, где сидела Кэт.

— Ах, боже мой, дитя мое! — воскликнула мадам Манталини, в изумлении попятившись. — Как вы сюда попали?

— Дитя! — вскричал Манталини, вбегая в комнату. — Как попали… А!.. О!.. Черт побери, как поживаете?

— Я уже давно жду здесь, сударыня, — сказала KэT, обращаясь к мадам Манталини. — Мне кажется, слуга позабыл доложить вам, что я здесь.

— Право же, вы должны обратить внимание на этого человека, — сказала мадам, повернувшись к своему мужу. — Он все забывает.

— Я отвинчу ему нос с его проклятой физиономии за то, что он оставил такое прелестное создание в одиночестве! — сказал супруг.

— Манталини! — вскричала мадам. — Ты забываешься!

— Я никогда не забываю о тебе, душа моя, и никогда не забуду и не могу забыть, — сказал Манталини, целуя руку жены и корча гримасу в сторону мисс Никльби, которая отвернулась.

Умиротворенная этим комплиментом, деловая леди взяла со своего письменного стола какие-то бумаги, которые передала Манталини, принявшему их с великим восторгом, затем она предложила Кэт следовать за нею, и после нескольких неудачных попыток мистера Манталини привлечь внимание молодой особы они вышли, а этот джентльмен, взяв газету, растянулся на диване и задрал ноги.

Мадам Манталини повела Кэт в нижний этаж и по коридору прошла в большую комнату в задней половине дома, где много молодых женщин занимались шитьем, кройкой, переделкой и различными другими процедурами, известными лишь тем, кто постиг искусство создавать модные наряды. Это была душная комната с верхним светом, такая скучная и унылая, какою только может быть комната.

Мадам Манталини громко позвала мисс Нэг; появилась невысокая суетливая разряженная женщина, преисполненная сознанием собственной важности, а все молодые леди, на секунду оторвавшись от работы, обменялись шепотом всевозможными критическими замечаниями о добротности ткани и покрое платья мисс Никльби, о цвете и чертах ее лица и обо всем ее облике с такою же благовоспитанностью, какую можно наблюдать в наилучшем обществе в переполненном бальном зале.

— Мисс Нэг, — сказала мадам Манталини, — вот та молодая особа, о которой я вам говорила.

Мисс Нэг посмотрела на мадам Манталини с почтительной улыбкой, которую ловко превратила в милостивую, предназначенную для Кэт, и сказала, что, разумеется, хотя и очень много хлопот с молодыми девицами, совершенно не приученными к делу, однако она уверена, молодая особа будет стараться по мере сил; благодаря такой уверенности она, мисс Нэг, уже почувствовала к ней интерес.

— Я думаю, что во всяком случае первое время лучше будет для мисс Никльби вместе с вами примерять в ателье платья заказчицам, — сказала мадам Манталини. — Сейчас она еще не может приносить много пользы, а ее наружность…

— …будет прекрасно гармонировать с моей, мадам Манталини! — перебила мисс Нэг. — Совершенно верно, и, конечно, я должна предположить, что вы очень скоро в этом убедитесь: у вас столько вкуса, что, право же, как я часто говорю этим молодым леди, я не знаю, как, когда и где вы могли приобрести все эти знания… гм!.. Мисс Никльби и я — мы как раз под пару, мадам Манталини, только у меня волосы чуть-чуть темнее, чем у мисс Никльби, и… гм!.. мне кажется, у меня нога чуть-чуть меньше. Я уверена, мисс Никльби не обидится на мои слова, когда узнает, что наша семья всегда славилась маленькими ножками с тех пор, как… гм!.. да, я думаю, с тех пор как у нашей семьи вообще появились ноги. Был у меня, мадам Манталини, дядя, который жил в Челтенхеме и имел превосходное дело — табачную лавку… гм!.. у него были очень маленькие ноги, не больше, чем ступни, какие обычно приделывают к деревянным ногам, — самые симметричные ноги, мадам Манталини, какие вы только можете вообразить.

— Вероятно, мисс Нэг, они походили на спеленатые, — сказала мадам.