Жизнь и приключения Заморыша

У отца был деревянный ящик, в котором он держал разные инструменты: стамески, буравчики, плоскогубцы, отвертки, молотки. Отец редко пользовался ими, только в случаях, когда надо было забить гвоздь или выправить осевшую дверь, но, если он замечал, что какого-нибудь инструмента в его ящике не хватает, нам всем доставалось на орехи. И все-таки я этот ящик вытащил из-под конторки и долго в нем рылся, отыскивая маленький молоточек. Нет, молоточка в ящике не было. Большой молоток был, а маленький, который можно бы незаметно держать в кармане, куда-то исчез: наверно, Витька затаскал. Оставалось одно — идти к Ильке: в кузнице есть все на свете инструменты. Конечно, Илька будет допытываться, зачем мне понадобился молоточек. Что ж, пусть спрашивает: на этот раз я ему ничего не скажу.

Смеркалось, когда я подходил к кузнице.

— Эй, пономарь, лезь сюда! — донеслось до меня откуда-то сверху.

Я поднял голову и увидел на закопченной крыше Ильку. Одной рукой он держался за трубу, а другой показывал мне на деревянную приставную лестницу.

— Лезь, не бойся!

Не такая уж высокая крыша, чтоб я побоялся взобраться на нее. Но, взобравшись, я чуть не свалился — такая она была покатая.

— Ты что тут делаешь, Илька? — спросил я и тоже ухватился рукой за трубу.

— Звезды считаю.

Я обвел глазами небо. На нем светилась только одна звезда, да и та величиной с наперсток: ведь было еще рано.

— Сколько ж ты насчитал? — спросил я недоверчиво.

— Семь тысяч девятьсот одиннадцать, — не моргнув глазом, ответил Илька.

Вот и опять он разговаривает со мной так, будто я сую нос не в свое дело.

— Ладно, считай дальше, — сказал я небрежно, — только сперва дай мне маленький молоточек. У вас в кузнице, наверно, всякие есть.

— У нас всякие есть, — подтвердил Илька. — А нет, так нам ничего не стоит сделать. Тебе зачем молоток?

— Мух бить, — ответил я в отместку.

— Му-ух?! — несказанно удивился Илька. — Какой же дурак бьет мух молотком?

— А какой дурак звезды считает на пустом небе?

Некоторое время Илька таращил на меня свои зеленые глаза, потом закричал:

— Э, врешь, врешь!.. Говори, зачем тебе молоток! Говори, а то не дам.

— А ты признайся, зачем сюда залез, тогда скажу.

— Залез и залез, кому какое дело! Ну, говори! Говори, а то сейчас же полетишь с крыши.

Мы долго спорили. Потом Илька презрительно сказал:

— Подумаешь, очень мне интересно, зачем ему молоток понадобился! Хоть грабли попроси, я и не подумаю спрашивать. Сиди тут, я сейчас принесу. Настоящий парень всегда выручит товарища. А то есть такие прижимистые ангелочки, что у них и старого перышка не допросишься. — Он полез было с крыши, но затем вернулся и строго предупредил: — Ты сидеть сиди, да не зевай. Как увидишь, что кто-нибудь остановится тут и навострит свое свинячье ухо, сейчас же постучи три раза по крыше. Да и сам не заглядывай.

Он прикрыл куском толя какую-то дыру в крыше и ушел.

Мне, конечно, было очень обидно: то «пономарь», то «ангелочек». И когда это было, чтоб я не одолжил ему перышка? Но все равно я решил терпеть до конца, лишь бы добиться того, что задумал. А вот почему я должен стучать кулаком по крыше, если кто остановится около кузницы, я не понимал. Одно было ясно: в кузнице делалось что-то такое, о чем никто не должен догадываться. Снизу доносился звон железа, какие-то шорохи и частые вздохи меха для раздувания горна. Ну и что ж? Это всегда несется из кузницы на улицу. Вдруг я заметил, что какой-то человек, шедший по пыльной дороге, оглянулся раз, другой — и прямиком направился к воротам кузницы. Я сейчас же застучал кулаком по крыше. Человек подошел к воротам и тоже постучал, сначала три раза подряд, а потом, с маленьким промежутком, еще раз. «Кто?» — донесся глухой голос из кузницы. «За подковой для коня Стрекопытова пришел», — ответил человек. «А деньги принес?» — «Принес. Два пятиалтынных». Ворота скрипнули, потом заскрежетал засов: значит, человека пропустили, а ворота крепко заперли. Прошло немного времени, и к воротам зашагал еще какой-то человек. Тот был в сапогах и в синей фуражке, а этот в ботинках, в соломенной шляпе и в очках. Я, конечно, опять застучал. Вероятно, человек услышал, потому что поднял кверху голову и смешно показал мне язык. Потом и сам постучал. Его тоже впустили, но только после разговора о коне Стрекопытова и двух пятиалтынных.

Илька притащил молоток чуть поменьше той кувалды, которой бьет по наковальне Гаврила. Я сказал:

— Илька, ты пристукнутый? Я ж у тебя просил молоточек маленький, чтоб можно было в кармане спрятать, а ты что принес?

— Детских не держим, — важно ответил Илька. — Что тебе молоток, игрушка? Не хочешь, не бери. — Я так огорчился, что Илька пожалел меня: — Ладно, сделаю тебе маленький. Сам выкую. Выкую и принесу завтра в класс. — Он прищурился: — А ты задачи порешал?

— Порешал, конечно.

— Дашь списать?

— Дам. Только знаешь, Илька, ты лучше сам решай.