Жизнь и реформы

Поездка во Владивосток, Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск убедила меня, что редакторы правы. Я столкнулся здесь с такой безрукостью, безразличием к людям, бессердечным отношением к их житью-бытью, о каких даже не представлял. Местному начальству, разумеется, меньше всего нужны были открытость и гласность. Напротив, оно было заинтересовано не выносить сор из избы.

Дальний Восток, исключительно важный для страны регион, был обделен вниманием и заботой центральных властей. Возникавшие здесь проблемы решались кое-как, как правило — в пожарном порядке, когда грозила катастрофа. Мои беседы с руководящими работниками, учеными, специалистами, жителями дали много ценного материала, на основе которого были потом подготовлены решения о развитии края. Поездка помогла также понять, что происходит далеко от Москвы, как там воспринимают перестройку. Ответы оказались неутешительными: надежды людей на перемены не находят никакого отклика в партийных и управленческих структурах, чиновная знать инстинктивно или сознательно саботирует перестройку, не желает решать и простейшие вопросы.

Я, к примеру, понимал, что жилищную проблему рыбаков Владивостока сразу не решишь: для этого нужны время и большие капиталовложения. Но вот трудно было уразуметь, почему руководители Комсомольска-на-Амуре, расположенных там оборонных предприятий, создающих современные подлодки и самолеты, едва ли не каждый день посылая грузовые самолеты в Ташкент по производственным делам, не позаботятся завезти оттуда овощи и фрукты? Почему в разгар лета не организовали для ребятишек производство мороженого? Почему жители города вынуждены ездить за мебелью за тридевять земель, в Среднюю Азию, если сами ее производят и нужно лишь расширить производство.

Самым частым ко мне обращением в ходе поездки было:

— Михаил Сергеевич, надо дать возможность нам самим выбирать руководителей, выдвигать умных, порядочных, работящих. Тогда и дело пойдет на лад.

20 августа я уехал в Крым, в Нижнюю Ореанду. Но отдых не получался. Не мог настроиться на отпускную волну: заботы и тревоги переполняли меня и вообще на душе было муторно. На берегу моря продолжал обдумывать сложившуюся ситуацию, делал записи, давал поручения. Утверждался в том, что нужно радикально обновить кадры, в соответствии с новыми задачами выстроить систему их подбора и расстановки. В то же время все чаще приходил к мысли, что дело, видимо, не только в людях, а и в том, что они действуют в жестких рамках сложившейся системы, которая оставляет мало пространства для инициативы в хозяйстве и политике. Значит, необходимо определенное реформирование самой системы — такой вывод уже не казался мне крамольным.

Неважно обстояли дела и на внешнеполитическом направлении. Переговоры в Женеве, по сути дела, застряли, свелись к пустому времяпрепровождению. Американцев, как я понимал, такая ситуация устраивала. Тогда я предложил Рейгану безотлагательно встретиться.

Поступавшая в Крым закрытая информация, материалы прессы, беседы по телефону с Лигачевым (он оставался «на хозяйстве»), секретарями ЦК и обкомов партии усиливали впечатление о пробуксовке реформ. Не дожидаясь завершения отпуска, я отправился в Краснодар и Ставрополь. Хотелось побывать в местах, которые хорошо знал, побеседовать с людьми, проверить свои размышления.

Чуда не случилось. И в Краснодаре, и в Ставрополе я еще раз убедился, что перемены идут трудно. Поддержка населением политики перестройки не ослабевала, даже крепла, а вот партийные и управленческие структуры стояли незыблемо. Вроде бы никто не против, все «за», но ничего не меняется. Что же это, непонимание происходящего, неумение действовать по-новому или интуитивно срабатывает инстинкт самосохранения, предостерегая, что «новое» несет серьезную опасность?

В ноябре 1991 года, когда я встречался с профессиональным политологом Э.Хьюиттом, ставшим помощником Президента США, он рассказывал:

— Начиная с 1985 года я три года подряд прилетал в Москву и окунался в столичную атмосферу, встречался с политиками, представителями прессы, творческой интеллигенции. Впечатления? Перестройка идет полным ходом. Ну, прямо-таки «девятый вал»! А потом ехал из столицы в провинцию. Отъедешь на какие-нибудь 100–200 километров, и там совсем другая ситуация, как говорят русские: «тишь да благодать»…

Среди потока корреспонденции, шедшей лично мне и в ЦК, стали все чаще появляться подобные письма. Автор из Белоруссии, разделав в пух и прах никудышную работу местных властей, взывал: «Михаил Сергеевич, дайте команду открыть огонь по штабам!» Собственно, это было приглашение руководству страны взять на вооружение лозунги китайской культурной революции. Не думаю, что автор хотел того же у нас, задумывался над последствиями. Это был, по сути дела, «крик души», свидетельство того, что люди окончательно разуверились в возможности дождаться перемен при сохранении у власти нынешних кадров.

Разговор о кадрах был необходим. С ранней осени началась подготовка Пленума, постепенно сложилась схема доклада.