Жизнь и реформы

С этим были согласны руководители Югославии. Но оставалось ощущение, что не все тогда было сказано и продумано до конца. Мои собеседники не решались прямо признать, что социалистическое самоуправление, вся система самоуправленческого социализма, не выдерживает испытания временем. Надо признать, что и с нашей стороны разговор еще не был в полной мере свободен от традиционных представлений о социализме как некоей целостной иерархической системе. Хотя, несомненно, вся тональность, направленность наших диалогов состояла в том, что необходимо еще многое переосмыслить и пересмотреть, притом коренным образом.

Не получилось, к сожалению, достаточно глубокого критического рассмотрения проблем федерализма, которые уже тревожно стучались, можно сказать, во все окна и двери СФРЮ и СССР. Видимо, сказалось и то, что ни мы, ни югославы не были готовы к достаточно откровенному разговору по этим острым, болезненным проблемам, имевшим, как казалось тогда, сугубо внутреннее значение.

Руководство Сербии, выступая за реформы при сохранении интеграционных функций центра, за укрепление федеративных связей, исходило из того, что это отвечает интересам сербов, но также и всех народов, народностей страны. И я сейчас подумал вот о чем. В то время как сербские лидеры критиковали федеральные учреждения за их слабость, примиренчество к дезинтеграционным процессам, Ельцин и стоящие за ним силы, пришедшие к власти в РСФСР в 1990 году, критиковали союзные учреждения с прямо противоположных позиций.

Руководство Сербии выступало за сохранение и укрепление суверенитета федерации, не усматривая в этом ущемления суверенитета Сербии и других республик. При этом, конечно, имелась в виду активная роль Сербии, но она не связывалась с борьбой за суверенитет республики, а выражалась в поддержке единства федеративного государства. В нашем же «Белом доме» тогда настаивали на утверждении, по сути дела, абсолютного суверенитета РСФСР, да еще предлагали всем автономным республикам «брать себе столько суверенитета, сколько могут проглотить». Этой позиции придерживались и после путча, хотя тогда Россия должна бы, наоборот, умножить усилия в пользу сохранения Союза.

Горькие плоды нетерпимости

Очевидно, мы имеем дело с двумя крайностями, которые, при всем их различии, привели к одинаковым следствиям.

Я имею в виду попытки, с одной стороны, сохранить практически в нетронутом виде унитарное государство, а с другой — пожертвовать единым государством, под флагом борьбы за идею суверенитета. И это еще одно свидетельство в пользу концепции, которую мы (увы, безуспешно!) стремились осуществить: создать жизнеспособную федерацию как единственно рациональный ответ на требования времени.

Откровенно говоря, масштабы и упорство вооруженных столкновений в Югославии поразили меня еще и потому, что это одна из ведущих участниц Движения неприсоединения, ее политическая элита лучше многих должна была понимать бесперспективность решения региональных конфликтов вооруженным насилием. Ведь прекрасно известны прецеденты Афганистана, ряда стран Африки, Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии, да и других регионов. Югославия много делала для преодоления самых тяжелых и затяжных конфликтов политическими средствами, путем переговоров. О перспективности такого подхода мы при полном взаимопонимании говорили с югославскими руководителями во время моего визита в марте 1988 года.

Видимо, националистические страсти и амбиции, стихия противоборства оказались сильнее разума. Ни в республиках, ни на уровне федерации не нашлось влиятельных сил, которые могли бы предотвратить трагедию. И общепартийная конференция в мае 1988 года, и съезд СКЮ в январе и мае 1990 года, и меры по линии правительства не вывели страну на путь новой политики, межреспубликанских отношений, которые позволили бы по крайней мере сохранить мир на югославской земле.

Одной из причин этого стала, очевидно, неудача с радикальным реформированием югославской модели социализма. Потеря времени на динамичном витке истории оказалась невосполнимой. Этот решающий факт дал себя знать, разумеется, не только в Югославии.

Надо сказать и другое. Среди новых лидеров появилось немало людей, спешивших едва ли не любой ценой воспользоваться пьянящими плодами демократизации и либерализма, разрядки и прекращения «холодной войны». Это не всегда ответственно и дальновидно оценивалось некоторыми деятелями Запада, что проявилось и в случае с Югославией. Какая-то суета началась среди западных политиков, многие из них действовали селективно, несогласованно, вразнобой. Одним югославским республикам и деятелям выражались сочувствие и поддержка, от других дистанцировались, а то и открещивались. И не было деятельной общей заботы о главном — о том, чтобы сохранялась живая ткань отношений между южнославянскими народами и народностями. Ведь вместо этого одних брали под руку и обхаживали, а других клеймили и бойкотировали. В результате только нарастало всеобщее противостояние и ожесточение.