Жизнь и реформы

Мысль о необходимости изменения всего облика города, что называется, витала в воздухе. Его неповторимый ландшафт — с возвышенностями и прудами в низинах, лесами, подступавшими к окраинам, — создавал для этого великолепные возможности. И как раз в сентябре 1966 года, когда я стал секретарем горкома, городской Совет утвердил генеральный план развития Ставрополя на 25 лет, предусматривавший реконструкцию центра и освоение новых свободных территорий, особенно на его западе, между двумя лесными массивами.

Вечный вопрос: где взять деньги на реконструкцию и строительство? Помимо весьма ограниченных общегосударственных, централизованных источников финансирования их могли дать только городские промышленные предприятия, которых, как я уже говорил, раз-два и обчелся. Однобокая политика размещения производительных сил по стране, проводимая многие годы Госпланом, закрепляла это положение, и только с созданием совнархозов в городе появилась возможность построить современные заводы — электроаппаратуры, автоприцепов, химических реактивов и люминофоров и т. д.

Свои планы развития города мы связывали с реализацией «косыгинской реформы», расширением хозяйственной самостоятельности предприятий, в том числе получением ими права распоряжаться значительной частью получаемых доходов. Судьба реформы в значительной мере зависела от ее восприятия кадрами, инженерно-техническим корпусом. Работой с ними в первую очередь и занялся горком партии. Состоялись встречи в горкоме и на предприятиях, силами партийного аппарата и научных работников провели социологическое исследование. Собранные материалы свидетельствовали, что само положение инженеров и техников на производстве было достаточно неопределенным, приниженным. Единственное, что требовали от них, так это выполнения плана любой ценой.

Весь комплекс проблем, связанных с осуществлением реформы, мы обсудили на пленуме горкома в апреле 1967 года. Искали свою роль как могли, действовали в пользу продвижения реформы, но существенных изменений не происходило. Ключ к переменам находился за пределами Ставрополя. Складывалось впечатление, что союзные министерства и ведомства, выхватывая отдельные проблемы и избегая комплексных решений, менее всего заботились о реальном переходе к новой системе планирования и стимулирования труда. Да и крайком партии, как и ЦК КПСС, по-прежнему больше заботили показатели выполнения плана.

Все-таки шаг за шагом реализация генерального плана развития Ставрополя продвигалась вперед. Город покрылся строительными лесами, которые стали его своеобразной визитной карточкой. А мы, работники горкома, чуть ли не поголовно превратились в прорабов. Возводились новые предприятия промышленности, возрастала потребность в квалифицированных работниках. Если в бытность мою секретарем горкома комсомола для молодежи города не хватало рабочих мест, она уезжала в другие регионы, то теперь надо было приглашать специалистов со стороны. Встал вопрос о техническом вузе. Сначала открыли филиал Краснодарского политехнического института. Расширились действующие институты и техникумы.

Значительно возросли масштабы жилищного строительства: поднимались кварталы, создавались новые микрорайоны. Действовал новый домостроительный комбинат. В городе асфальтировались улицы, появился троллейбус, построили цирк, плавательный бассейн, Дом книги. Заложили парк в районе Круглого леса и еще один в самом центре — на Комсомольской горке.

Свои перемены шли и в семье. Ирине исполнилось 10 лет, мы ей подарили фотоальбом — история ее жизни в фотографиях. В 1967 году Раиса Максимовна защитила диссертацию по социологии, ей была присвоена ученая степень кандидата философских наук. Она с увлечением занималась лекционной, педагогической работой, проводила социологические обследования в районах края. В том же году я окончил экономический факультет сельхозинститута. Успешную защиту диссертации и мое завершение учебы мы отпраздновали с друзьями.

Жизнь наша была чрезвычайно наполненной и, как нам казалось, имеющей большой смысл и значение. Жили дружно, помогая во всем друг другу. Наши доходы выросли, стало лучше жить материально. Появилась возможность обустроить двухкомнатную квартиру, полученную в 1960 году. Купили телевизор «Электрон», до того обходились радиолой.

Но забот не стало меньше. Как раз в это время в наших отношениях с Ефремовым как бы появилась трещина, стали возникать недоразумения по различным, иногда никчемным поводам. В частности, причиной недоразумений стали мои контакты — по телефону — с Кулаковым. К подобным контактам Леонид Николаевич относился очень ревниво. Он по-прежнему надеялся на возвращение в Москву, зондировал почву и опасался утечки любой информации, которая могла бы помешать его планам. На этой слабости, подозрительности и играли те шептуны и подхалимы, которые после моего ухода из крайкома стали группироваться вокруг Ефремова.