Жизнь и реформы

Признаюсь, устал я дьявольски. Но помогало держаться сознание того, что мы все-таки не допустили развала Союза. Верилось, что, миновав переходный период и вдоволь насладившись прелестями независимости, мы начнем уже на новой основе собираться в государственное целое. Надежду на это подкрепляли и данные социологических опросов. На вопрос, как вам представляется устройство СССР в будущем, народные депутаты ответили так: несколько самостоятельных государств — 15 процентов, конфедерация — 27 процентов, федерация — 46 процентов, другое — 3 процента. Нисколько не сомневаюсь, что, если сегодня будет задан этот вопрос гражданам России и других республик, ответы большинства будут очень близкими к этим результатам.

Иная точка зрения, однако, преобладала (хотя и сохранялась в тайне) в российском руководстве. И оно уже очень скоро после съезда начало методически, шаг за шагом подтачивать и разрушать только что узаконенную съездом концепцию переходного периода.

Первым актом Государственного совета стало признание независимости Прибалтийских республик. Я стремился сделать все, чтобы Прибалтийские республики продолжали оставаться в рамках Союза. В то же время решительно отклоняю домыслы, будто бы союзное руководство прибегало ради этого к военной силе. Трагические инциденты в Вильнюсе и Риге ни в коей мере не направлялись из президентского кабинета.

С другой стороны, жизнь опять-таки подтвердила, что мы были правы, настаивая на цивилизованном и демократическом решении проблемы обретения независимости Латвией, Литвой и Эстонией. Если бы не нагнетаемое сепаратистами давление и недальновидная позиция российского руководства, скорее всего, не было бы сегодня тех острейших проблем, которые связаны с нарушением гражданских прав русских и русскоязычных людей на территории Балтии.

Приняв решение о признании независимости республик Прибалтики, нам так и не удалось запустить механизм переговоров. Этому помешал Беловежский сговор.

Второе рождение Союзного договора

Итак, 5 сентября Съезд народных депутатов по предложению президента страны и руководителей республик принимает решение о создании Союза Суверенных Государств и ускоренной подготовке проекта Договора.

По договоренности между членами Госсовета я и Президент России взяли на себя разработку проекта нового Договора. Работа началась практически сразу после съезда.

10 сентября состоялась встреча с Ельциным, на которой мы обсудили связанные с этим проблемы. 16 сентября вопрос о будущем Союза рассматривался на заседании Госсовета, причем 8 республик (РСФСР, Беларусь, Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Азербайджан, Таджикистан, Кыргызстан) заняли позитивную позицию.

На том же заседании Госсовет рассмотрел проект Договора об экономическом сообществе. После того как 18 октября 8 суверенных государств, включая Украину, его подписали, он был направлен на ратификацию в республиканские парламенты. Ускоренными темпами готовился пакет сопутствующих соглашений.

Одновременно шло формирование союзных структур власти в соответствии с изменившимися условиями — назначены новые руководители, начата реорганизация министерств иностранных дел, обороны, внутренних дел и Комитета государственной безопасности, создан Межреспубликанский экономический комитет.

Таким образом, оправившись от шока, вызванного августовским путчем, руководство Союза и республик вернулось к прерванной работе над преобразованием Союза и по политической, и по экономической линии. Появились основания считать, что ново-огаревский процесс удалось восстановить. Но как трудно, со сбоями, с периодическими откатами он продолжался в осенние месяцы.

Темпы подготовки Союзного договора зависели от старта: какой текст положить в основу проекта — согласованный и подведенный к подписанию в августе (разумеется, с учетом изменений в обстановке) или совсем иной. Так вот, когда по поручению Госсовета мы начали с Ельциным готовить обновленный проект, его команда попыталась положить в основу свой текст. Достаточно было беглого прочтения, чтобы понять, что речь в нем не идет ни о федеративном, ни даже о конфедеративном государстве. Дело вели к образованию сообщества типа ЕЭС, но с еще более ослабленными функциями центральных органов.

Я без обиняков дал понять Ельцину, что на такой базе ничего путного у нас не получится. Аналогичную позицию заняли республиканские лидеры, которым россияне, в надежде на «подмогу», неофициально подкинули свою разработку. После некоторых колебаний (видно, очень уж давило на него окружение) Президент России согласился возобновить работу на основе доавгустовского проекта — разумеется, с учетом «российского» варианта.

В рабочую группу представителей Президента Союза и Президента России вошли Шахназаров, Кудрявцев, Топорнин, Батурин — это со стороны центра, а российский руководитель уполномочил Шахрая, Станкевича и Котенкова.