Жизнь и смерть генерала Корнилова

Поле, по которому войска делали перебежку, от растаявшего снега превратилось в болото. Перебегавшие, не обращая внимания на тысячи беспрерывно жужжавших пуль, при каждой очереди из пулемета бултыхались со своей винтовкой прямо в воду, которая вокруг них кипела от пуль, как в котле. Улучив момент, они поднимались и бежали вперед, бросаясь опять в воду при новой очереди. Товарищи не жалели ни патронов, ни снарядов и по одиночным фигурам выпускались в одно мгновение тысячи пуль. Чтобы притащить пулемет на позицию, находившуюся от Верховного в трехстах шагах, понадобилось больше получаса времени. Я не берусь описывать обстановку этого дня, а скажу лишь, что от пуль было очень жарко и это помнит каждый участник этого боя. Наконец, все войска, добежав до железнодорожной насыпи, где находился Верховный, залегли и не могли двигаться дальше, так как бронепоезд, стоявший впереди нас, работал беспрерывно, посылая бесчисленное количество снарядов и пуль.

– Хан, прикажите полковнику Миончинскому, чтобы он отогнал этот бронепоезд! Он нам сейчас мешает! – приказал мне Верховный.

Поминутно ныряя и бросаясь при каждой очереди пулеметов в липкую холодную грязь, я побежал назад и передал приказание Верховного командиру батареи.

– Понимаю! Вижу! Сейчас! – говорил полковник Миончинский, быстро занимая позицию.

В этот момент около самого орудия было ранено два человека прислуги и лошадь.

– Мы товарищей в два счета! – говорил Миончинский, направляя сам орудие.

Я поспешил к Верховному. «Ба-бах!» – раздался выстрел нашей батареи, когда я лежал в воде, недалеко от нее, так что от выстрела меня обдало сильно воздухом. После трех выстрелов бронепоезд снялся с места.

– Молодец, полковник Миончинский! Хорошо угадал по бронепоезду! – говорил Верховный, увидя, как бронепоезд начал удирать. – Сергей Леонидович, быстро займите впереди стоящую железнодорожную будку! – приказал Верховный генералу Маркову.

Генерал Марков поспешил исполнить приказание. В это же время прибыл казак с донесением от генерала Богаевского. Прочитав его, Верховный произнес:

– Слава Богу! Африкан Петрович покончил со Смоленской и идет в обход Георгие-Афинской. Надо спешить к нему! Пока не подойдет сюда Неженцев и Богаевский, товарищи будут сидеть здесь! – произнес Верховный, направляясь к конвою, который находился в это время в «глубокому тылу».

Войска, лежа на ребре насыпи в разнообразных позах, весело разговаривали между собой, когда мы с Верховным проходили мимо них.

– Лежите, лежите, господа! – говорил Верховный поднимавшимся при его приближении.

– Хан, поезжайте в Ново-Дмитриевскую и передайте полковнику Трухачеву, чтобы штаб пока оставался там, так как выступать еще рано. Обстановка сегодня изменилась! – приказал Верховный около одиннадцати часов дня, когда мы вчетвером подошли к конвою. – Посмотрите, Иван Павлович, что делается вокруг! Огонь очень сильный! – говорил он, глядя в поле, которое кипело от падавших пуль.

Сев на лошадь, я в сопровождении неизменного Фоки поспешил в Ново-Дмитриевскую. При въезде в станицу я встретил генерала Деникина, в сопровождении своего адъютанта штабс-капитана Малинина ехавшего на фронт.

– Ну, как дела, Хан? Все обстоит благополучно? Станица еще не занята? – спрашивал он меня.

– Никак нет, Ваше Превосходительство! Ждем подхода полковника Неженцева и генерала Богаевского в обход засевшим большевикам! – доложил я и направился в штаб.

Не успел я выйти из штаба, как увидел въехавшего в станицу Верховного.

Быстро пообедав, Верховный в сопровождении генерала Романовского, Долинского и меня поехал по направлению к Смоленской. Было 4 часа дня. По дороге мы встретили казака с донесением от полковника Неженцева, доносившего о взятии Георгие-Афинской. Подъезжая к этой станице, мы увидели дым горящих вагонов. Верховного встретили выстроившиеся войска.

– Низкий поклон вам, бессмертные! – крикнул Верховный, подъехав к правому флангу их, где стоял загорелый и весь в грязи генерал Казанович.

После приветствия Верховный задал сейчас же вопрос, сколько досталось патронов, есть ли снаряды и какие потери. Получив ответ, он направился к горящим вагонам.

– Ваше Превосходительство! Вы забыли поздороваться с корниловцами, они ждут вас в строю! – заметил полковник Неженцев, подойдя к Верховному.

– Ах да, где они? Простите меня, Бога ради, Митрофан Осипович! Совсем забыл! – говорил Верховный, подходя к корниловцам.

Поздоровавшись, он поблагодарил корниловцев за их усилия и жертвы и также назвал бессмертными.

Осмотрев взятые у большевиков вагоны со снарядами и патронами, разместив раненых в станичном управлении, Верховный отправился в отведенную ему квартиру в доме священника, которого большевики за кадетские убеждения повесили до прихода нашей армии. Было уже темно, когда по небольшой лестнице, ведшей к парадной двери, подымался Верховный. Оставалась еще одна ступенька. В это время откуда-то раздался выстрел и пуля, прожужжав, впилась в дверь, на вершок вправо от головы Верховного:

– Хан, сохраните и эту пулю! – приказал мне Верховный, когда я, выковыряв ее, показал ему.