Жизнь и смерть на Восточном фронте. Взгляд со стороны противника

Отдых не продлился и получаса, как послышался шум моторов. Мы подумали, что это были наши штурмовые орудия, которые были выставлены впереди нас. Но было непонятно, почему они уже двигались назад, хотя была еще только середина дня. Наше недоумение быстро развеялось. Из-за желтевшей хлебами гряды, загораживавшей низину с севера и запада, появился танк Т-34. За ним последовали еще два. Танки медленно поползли наверх, длинные стволы их пушек смотрели в небо. Появление танков сильно напугало купавшихся и отдыхавших людей. В очередной раз началась паника. Но после нескольких сот метров отчаянного бегства офицерам удалось остановить людей и вернуть их назад.

Обер-лейтенант Мальвиц, который незадолго до этого явился к майору Гарну, приказал мне немедленно следовать за ним, чтобы «разобраться» с танками. Мимо кустов, через густую рожь мы подползли к танкам. Что был намерен делать Мальвиц, было неясно. Ни у кого из нас не было никакого оружия, кроме бесполезных пистолетов. Мы ничего не могли сделать до тех пор, пока кто-нибудь из русских танкистов не высунется из люка. Первый танк стоял возле кустов, на расстоянии 10 метров от нас.

Для того чтобы смелость приводила к успеху, необходимо иметь соответствующее оружие в нужное время. Такого преимущества, в виде фаустпатрона, кумулятивного магнитного заряда или противотанковой мины, у нас не было. Наоборот, экипаж первого танка нас заметил. Танкисты обстреляли нас из автоматов, и Мальвиц получил ранение в ногу. Теперь даже до него дошло, что надо уходить. К нашему удивлению, танки повернули назад. Возможно, они что-то заподозрили.

Наспех оборудованная позиция продержалась до вечера благодаря появлению у нас противотанковой пушки. Ее поставили в кустах и хорошо замаскировали. Мы вместе с Гарном находились рядом с артиллеристами, когда началась танковая атака. С дистанции в 30 метров они добились прямого попадания в верхнюю часть башни самого первого из трех танков. Машина загорелась; и из нее выбрались две закопченные фигуры с высоко поднятыми руками. Направив на них автомат, командир отделения пехотинцев забрал их в плен. Фон Гарн распорядился отправить их на полковой конной повозке в тыл. В 22.00 полк отступил. Арьергард должен был оставаться до полуночи. Только после этого ушли и мы с Гарном.

Ночью полку удалось немного оторваться от противника. Днем марш был продолжен. У меня была возможность передвигаться транспортом. К западу от Кубличи широкая песчаная дорога на многие километры проходила через лес. В этом районе на протяжении длительного времени скрывались партизаны.

Однако в июне командующий нашей 3-й танковой армией генерал-полковник Рейнгардт, в расчете на возможное отступление, бросил имевшиеся у него в наличии силы на борьбу с партизанами. Но времени для захоронения трупов не было. Поэтому на некоторых отрезках нашего пути все вокруг было пропитано отвратительным зловонием. Говорили, что в лесах лежали сотни трупов. Июльская жара усилила этот запах разложения. Надо было зажимать нос и дышать ртом. Некоторые даже надели противогазы.

За 132 года до нас по этой дороге шла на Москву «Великая Армия». Недалеко от этого места начинает свое течение Березина с ее множеством притоков. В наступлении 1941 г. наш полк переправлялся через эту реку возле того места, где в 1812 г. произошло историческое сражение. Во время окопных работ в 1941 г. был найден наполеоновский орел с древка французского знамени. Эта реликвия была немедленно отправлена в Ставку фюрера. Параллели с отступлением французов действовали на нас угнетающим образом.

На пути к Глубокое, городку на старой польской границе, со двора деревенского дома выбежала свинья. Она оказалась прямо перед армейским вездеходом. Бедная тварь бросилась бежать. Ее догнали, переехали колесами и с переломанными ногами погрузили в машину. Вечером полевая кухня выдавала на ужин свинину, что дало повод майору фон Гарну заметить: «В следующий раз перед машиной должен быть теленок, а не свинья!»

4 июля мы достигли села Дуловичи, откуда я должен был выехать в Новопаево и направить 3-й батальон на определенные для него позиции. Я едва успел спрыгнуть с мотоцикла, когда раздался знакомый вой «сталинских органов». Мой водитель загнал мотоцикл в кусты, и мы легли пластом на мягкой песчаной дороге. Звук от пролетавших над нами реактивных снарядов напоминал свист гигантской косы, рассекающей воздух. Все они упали на дома, сады и улицы. В общей сложности разорвалось 42 снаряда крупного калибра. К счастью, никто не пострадал. На нас, «стариков», это оружие уже не оказывало сильного психологического воздействия. «Благословение» закончилось, мы встали, стряхнули с себя песок и поехали искать батальон.