Жизнь и смерть Петра Столыпина

Если Столыпин и признавал значение «свободы» и «права», то эти начала он все-таки не считал панацеей, которая переродит наше общество. Громадное большинство населения, то есть наше крестьянство, ло его мнению, их не понимает и потому в них пока не нуждается. «Провозглашение» их не сможет ничего изменить в той среде, где еще нет самого примитивного права — личной собственности на землю и самой элементарной свободы — свободы добром и трудом располагать по своему усмотрению и в своих интересах. Для крестьян декларация о крестьянских свободах и даже введение конституции будут, по его выражению, «румянец на трупе». Если для удовлетворения образованного меньшинства он эти законы вносил, то копий за них ломать не хотел. Только когда желательность их поймут и оценят крестьяне, сопротивляться им будет нельзя и не нужно. Главное же внимание его привлекало пока не введение режима «свободы» и «права», а коренная реформа крестьянского быта. Только она в его глазах могла быть прочной основой и свобод, и конституционного строя. Это было его главной идеей. Не дожидаясь созыва Думы, он по ст. 87 провел ряд законов, которые подготовляли почву к дальнейшему...

В 1911 году начальник киевского охранного отделения сообщал в Петербург: «Дмитрий Богров состоял сотрудником отделения по группе анархистов-коммунистов под кличкой „Аленский“ с конца 1906 г.».

Вряд ли в разгар своей реформаторской деятельности Столыпин,

хотя он одновременно и министр внутренних дел, что-то слышал о Богрове. Он должен был узнать о его существовании год спустя, когда «Аленский» сообщил о подготовке покушения на царя.

«Сегодня в Киев из Севастополя приехала Мержеевская и остановилась в доме № 5 по Трехсвятительской улице. Мержеевская рассказала, что отколовшаяся от Центрального Комитета группа соц.-рев. командировала из Парижа в Севастополь отряд для совершения террористического акта против государя в день прибытия его в Севастополь. В состав этого отряда вошла будто бы и Мержеевская, которая должна была находиться в числе публики с букетом цветов с вложенной внутри его бомбой, предназначенной для метания в день высочайшего проезда...»

Покушение не состоялось, Богров продолжал сотрудничать, выдавал анархистов, получал сто пятьдесят рублей в месяц «на жизнь», как он скажет потом на допросе.

«В охранное отделение я ходил раза два в неделю и между прочим сообщал сведения о готовящихся преступлениях, как, например, Борисоглебской организации максималистов об экспроприации в Киевском политехническом институте, лаборатории в Киеве, на Подоле, по которой была привлечена Р. Михельсон, разъяснил дело Мержеевской, подготовлявшей покушение на жизнь государя, и много других замыслов анархистов».

От руки этого человека погибнет Столыпин.

Впереди еще целых пять лет.

Охранное отделение было начеку, зная, что на четырнадцатое октября максималисты готовят большую экспроприацию. Агенты сообщили: это будет налет на кассира, перевозящего деньги из таможни в казначейство.

С охранным отделением (Герасимов) соперничал департамент полиции (Трусевич). Напомним: полиция завербовала одного из видных максималистов Рысса, получая от него сведения о намерениях революционеров.

Герасимов, опасаясь двойной игры, добился от Столыпина разрешения проверить эти данные. И оказалось — Трусевича водят за нос. Герасимовыми агент вошел в полное доверие к руководителю максималистов Медведю и узнал, что Рысс вступил в сношения с политической полицией с ведома и в интересах максималистов. Медведь намеревался устроить нападение на царский дворец, повторить покушение на Столыпина. Для этого они приобрели два автомобиля и пару породистых рысаков. Теперь нужны были деньги.

Герасимов встречается с Трусевичем, рассказывает о Рыссе. В итоге Герасимов получает право на арест максималистов. Но как? Крупные руководители террористов жили не в Петербурге, а в Финляндии. Для того, чтобы их арестовать, требовалось согласие финнов. Это грозило утечкой сведений. Поэтому решили допустить экспроприацию 14 октября и брать всех на месте преступления.

Однако на деле вышло не так гладко.

На следующий день в петербургских газетах был напечатан сенсационный материал: