Жизнь и смерть в тропических и ледяных морях

Добиваться уступки в цене, в отличие от нас, он умел. Торговцы в магазинах и на рынке ему почему-то всегда сбрасывали цену, чуть ли не в половину. Торговался он долго, и продавцы под его обезоруживающей мягкой улыбкой буквально млели и постепенно снижали цену. Американцы и англичане ее тоже снижали, но агрессивно, чуть ли не с кулаками (а иной раз и с ними). В них генетически заложена какая — то ненависть и презрение к аборигенам их бывших колоний. Местные владельцы лавок побаивались их, и, соответственно, быстро спускали цену. В отношении русских — все с точностью — до наоборот. Они пользовались нашей мягкостью, уступчивостью и зачастую обманывали нас, подсовывая некачественный или гнилой товар. А порою… Я рассказал Косте, как меня обманули в магазине в Адене (Йемен), где покупал материал ткань — кримплен. Я попросил продавца отмерить мне 8 метров. Он отмерил указанный метраж, но затем начал говорить по-русски, как он любит моих соотечественников, что они все его друзья, и поэтому он отрежет мне еще 3 метра бесплатно. Не успел я открыть рот для отказа от такой услуги, как он ловко прошелся метром по ткани, тут же завернул ее в бумагу и отдал мне, предварительно взяв деньги за 8 метров. На судне я развернул покупку. Мне показалось, что материала меньше, чем заказывал. Я измерил. Вместо обещанных 11 метров, оказалось 5 метров, то есть прохиндей — торговец отрезал 3 метра с другого конца. Претензии к нему я предъявлять не стал. Сам виноват.

Услышав мою историю, Костя хохотал до слез.

— У иностранцев, такой номер не прошел бы. Они бы отлупили его, не дожидаясь полиции.

— Каждому свое, — добавил он, — занимайся лучше наукой.

Собаку Кости любили все на судне, откармливая, как могли. И толстела она, как в сказке, «не по дням, а по часам». Скоро все узнали, что онаожидает щенят. Костя довольно поглаживал ее по брюху. Клео ощенилась через два месяца после выхода в рейс. От ее потомства команда была в восторге. Целыми днями свободные от вахт игрались с щенятами, тискали и умилялись, получая своего рода психологическую разгрузку и много радостей в суровых океанских буднях. Капитан уже строил планы, кому из знакомых коллег по морскому промыслу при встречах он подарит этих великолепных щенков.

Валюты в инпортах нам выдавали мало. Едва хватало на сувениры, на небольшое количество тряпок для себя, супруги и родни, эти проклятые джинсы, которые вечно у нас были в дефиците. Да и денег хотелось заработать в рейсе. Чтобы хоть чем- то компенсировать отрыв от семьи и обычных житейских домашних радостей.

После окончания рейса в кассе Югрыбпоиска получали мизерную плату. Вычетов было много. Аванс, артелка, радио, ежемесячная выплата жене, а кому-то и бывшей жене. Кушать-то женам с детьми, как настоящим, так и бывшим, хочется каждый день и не один раз. Вот и старались, как Костя говорил, «крутиться», то есть покупать в инпортах вещи, ковры и продавать дома. Не всем это хорошо удавалось и валюты на все покупки нехватало. Приходилось продавать свои фотоаппараты, часы и многое другое. Продавали все, что можно было продать. Кто — то прятал дефицитные для иностранцев бронзу и олово. Если стоянка затягивалась, то на продажу шло все, даже такие судовые вещи, как фуфайки и ботинки, которые очень понравились рыбакам Маврикия, а также старые отработанные сети и концы. Всякое бывало.

Руководство судна по согласованию с командой экономило на скоропортящихся продуктах, закупаемых в инпортах. Вместо них получали у агентов по продовольствию на Маврикии подарки для экипажа: кофе, чай, жвачка и тому подобное. Сейчас, даже смешно. Но в те времена мы и этому были рады, хотя лишая себя свежих овощей и фруктов, и ради той же экзотичной жвачки мы наносили огромный вред своему здоровью.

В инпортах очень ценилось наше сгущенное молоко, настоящее, без всяких добавок. Его невозможно даже сравнивать с тем продуктом, который выпускается сейчас. Были же определенные технологические нормативы, которые запрещали нарушать. А если в настоящее время, кто- то пытается контролировать качество продукции, то его останавливают. Малый бизнес, как сказал наш премьер новым сленгом, ни в коем случае нельзя «кошмарить». В итоге лакомятся наши дети в настоящее время не молочной, а пальмодерьмовой сгущенкой. Эх! Попробовали бы они ту самую сгущенку и мороженое пломбир — сразу бы захотели в СССР! Вряд ли нам удалось бы обменять в инпортах современную сгущенку на сувенир. Там тоже не дураки.