Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность

Утром сухое горло вызвало кашель. Голова сильно болела, а живот бурлил без перерыва. Даже не помню, когда так плохо себя чувствовала. В дополнение ко всему, тело жутко чесалось, а грязь въелась, будто бы в самое нутро.

Косматый бродяга и «взломщик» стали пытаться как-то открыть замок с помощью заточки. Но ничего не получалось. Едва не сломали лезвие и все изматерились. Фекалии в углу подсохли и даже казалось, что стали меньше вонять. Больше в туалет никто не ходил, так как было банально нечем.

Некоторые люди просто лежали на полу и пустыми взглядами смотрели на стену.

Постоянно чешущиеся бродяги расцарапали себя до крови и этим сильно напрягали, но через какое-то время мне стало плевать, как и всем остальным. Вскоре ко мне подсел какой-то мужик, но заметила это лишь тогда, когда начал хватать за плечи, шею и спину. Молча отталкиваю его, но бродяга стал лишь настойчивее. Адреналин в крови позволил собраться с силами, отчего резко поднимаюсь и пинаю его в прямо в коленную чашечку, на что тот отреагировал гулким криком и хватанием за ногу.

— Сука! — хрипло выдал он, — всё равно сдохнем, дай хоть трахну тебя.

От мыслей о своём первом разе с… «этим» стало чуть ли не физически больно. Со всей силы вновь пинаю его, попадая по лицу, от чего он захныкал и начал скулить. Удар сломал нос, окрасив мои уродливые башмаки в красный цвет. Замахнувшись для нового пинка, чувствую, как сзади хватают тощие, но сильные руки.

— Хватит с него, девочка, — слышу скрипучий, женский голос, — пошли к нам, не бойся, не обидим.

Она была похожа на старуху, но ощущение было обманчивым. Как я слышала, люди на улице стареют быстрее, а у этой ещё была сила в руках. Сколько ей лет на самом деле? Тридцать? Сорок?

Она сидела вместе с ещё одной, почти такой же старой женщиной и мужчиной с красным носом и такими же красными глазами, который постоянно шмыгал и плотнее кутался в рваную куртку, не смотря на то, что на улице лето, да и здесь было не холодно.

Дальше я стала свидетелем многочисленных попыток взлома замка, пока заточка наконец не сломалась. На этом моменте косматый стал громко материться, за что получил сильный удар со спины, от верзилы, что аккуратно подошёл сзади.

— Как же ты за это время надоел! Что, теперь без оружия уже не так хорош?! — орал он, нанося удар за ударом. Я наблюдала за этим во все глаза, лишь сильнее сжимая плечи руками. Было страшно.

Чувствую, как меня обнимает та старуха и против воли прижимаюсь к ней, ощущая, что плачу. Правда слёз не выходило.

Он бил его долго, пока косматый окончательно не затих. А потом… начал слизывать его кровь со своих рук.

— Я не сдохну! — выкрикнул он, — вы все — да, а я — нет!

Используя остатки заточки, от отрезал его ухо, засунув себе в рот, начиная чавкать и хрустеть хрящами. Ощущаю, как ком внутри желудка подходит к горлу, но… внутри было пусто.

Съев ещё несколько кусков, здоровяк улыбнулся, а потом набрал полные ладони крови, облизав их, отчего его вид стал вызывать едва ли не столько же ужаса, как «муха».

— Жрите, если хотите жить, — указал он на тело, — а кто не будет, тот сдохнет сам и его труп сожрут остальные. Здесь выживет сильнейший!

Отойдя входной двери, тот уставился на «муху». Тварь стояла почти впритык, высунув хоботок. Но тело косматого было ближе к середине клетки и чудовище не могло до него достать.

Здоровяк бросил ему отрубленный палец косматого. «Муха» ловко поймала его своими жвалами, начав обгрызать и глотать. Звуки блевоты раздались от кого-то из мальчишек, но они были холостыми, просто инстинкты, которые ни к чему не привели.

Через какое-то время, к трупу потянулся ручеёк людей.

Бродяги ковыряли тело пальцами, в основном облизывая кровь. Кто-то пробовал блевать, но ничего не выходило. Со временем, всё больше и больше людей подходили ближе, начиная рвать тело своего спасителя, который развязал остальных и хоть как-то пытался помочь.

Брызги крови попадали на клетку, где бесновалась «муха», облизывая стальные пруты, но на неё уже не обращали внимание.

— Держи, погрызи хоть, — протянула мне старуха… окровавленный кусок кости.

Увидев мои глаза, она вздохнула и произнесла:

— Или так или умрёшь, а потом твоё тело будут жрать таким же образом. Хотя бы крови выпей, жажда ведь мучит.

Да, губы и рот были полностью сухи.

Протягиваю дрожащую руку и беру окровавленную кость, на которой висели куски красного мяса и каких-то жил.

Оно было ещё тёплым…

Сгибаюсь в попытках выплеснуть из себя хоть что-то, всухую, раз за разом, кашляя и хрипя. Сколько так длилось?

Справившись с собой, поднимаюсь с колен, решительно подбираю упавшую на пол кость и сую себе в рот. Влага будто бы впитывается в губы, а язык ощущает соль. Было ужасно и отвратительно, но я продолжала её посасывать, инстинктивно начав жевать мясо, время от времени подавляя рефлексы собственного организма, отторгающие такую «пищу».

— У кого-нибудь есть что-то маленькое и длинное? Булавки, иголки, спицы? — когда люди «поели», то разговор снова пошёл о замке. Инструментов, ожидаемо, ни у кого не было.