Жизнь и судьба: Воспоминания

Как-то Алексей Федорович и Н. П. Анциферов потребовали, чтобы я поехала в Крым. У нас в Симферополе были друзья, да и Н. П. Анциферов просил Ирину Николаевну Томашевскую, своего давнего друга, вдову Б. В. Томашевского, женщину замечательную (ее все почитали и побаивались в Гурзуфе), мне помочь. В общем, устроили целое путешествие — на юг, на восток, в горы. Особенно влек меня Партенит (как и всё в Крыму, это место стало называться дико — Фрунзенское), где, видимо (всем этого хотелось), стоял храм Артемиды, чьей жрицей была Ифигения.

Партенит — явно от греческого — дева. Никаких следов, ни одного камня, никаких, даже жалких, развалин. Только бескрайнее поле красных маков на пустынном берегу — капли крови — ведь приносили же человеческие жертвы. Во всяком случае, так говорит миф. И мы ему верим.

Было, опять-таки заботами Алексея Федоровича и Валентины Михайловны, устроено путешествие по всему черноморскому побережью. Ехали вдвоем, я и моя верная подруга Нина. Алексей Федорович вручил мне замечательный путеводитель по Кавказу (был такой и по Крыму) Г. Г. Москвича, где указаны цены на извозчиков, цены на базарах, в пансионах, санаториях, имена надежных проводников, все достопримечательности, храмы, развалины, исторические сведения. Многие не понимали, что Москвич — это настоящая фамилия автора, создавшего русский классический Бедекер. Алексей Федорович даже рассказал как-то о встрече в Пятигорске с одним милым стариком, который признался ему (сидели рядом на одной скамейке): «А ведь я Москвич». Лосев даже сначала не понял, а потом спохватился, разговорились, вспоминали прежнее, давнее. Валентина Михайловна, со своей стороны, в письме ко мне на Кавказ (26 июля 1953 года) описала подробно несколько маршрутов для недолгих, на 5–6 дней, поездок, в том числе на Клухорский перевал с его хрустально-изумрудными v озерами, где «светел тонкий хлад нездешней тишины» (строчка из стихов Валентины Михайловны). Кассарское ущелье на Военно-Осетинской дороге. Это о нем написал Лосев торжественные стихи:

Творенья первый светлый день
Не тмит в душе былых воззваний,
Лилово-розовую тень
Домировых воспоминаний.

Алканья гроз страстных кинжал,
Раздравший Душу мирозданья,
Бытийных туч пожар взорвал
Ущелью этому в закланье.

То сумасшедший Демиург,
Яряся в безднах агонии,
Взметнул миры, хмельной Теург,
Богоявленной истерии.

Валентина Михайловна писала мне: «Еще можем тебе посоветовать недалекую, но очень интересную поездку, дней на 5–6, тоже можно с экскурсией, но можно и диким образом. Это — поездка до Клухорского перевала и обратно, без перехода на Южный склон в Сухуми… Восхождение на Клухор занимает часа 3–4 (обязательно немного пройдите по снежному перевальному плато)… Обратите внимание на цвет Клухорского озера, сколько нежности и зеленоватости его вод среди вечных снегов и суровых скал. И какая там особая тишина, как „светел тонкий хлад нездешней тишины“. Еще хорошо поехать туда, где мы тоже сами были и впечатлениями от чего активно живем до сих пор, а именно по Военно-Осетинской дороге… Если ехать на неделю, то можно ограничиться наиболее интересной северной частью: 1) Цейский ледник, 2) Кассарское ущелье (А. Ф. в своих стихах когда-то писал, что это раздраженный демиург истерически растерзал космос на мелкие куски — точно стихов не помню). Такова была картина ущелья до войны, а как там сейчас — не знаем».

А вот и стихи Валентины Михайловны, из которых она привела одну строчку, в них — вся сущность совместной жизни Алексея Федоровича и Валентины Михайловны:

Наш путь суров. Нам не всегда по силам.
Но выси гор сияют нам вдали.
Наш путь суров. Проходит по стремнинам,
Но звоны вечности звучат нам здесь в тиши.
Наш путь суров. Бредем в изнеможеньи,
Но радостна заря в последний день пути.
Наш путь суров, но близок он к кончине,
Но светел тонкий хлад нездешней тишины.