Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского

Опровергая атомистическое учение о происхождении мира и человека, св. Дионисий счел нужным коснуться и эпикурейского учения о богах.вообще, тем более что это учение могло казаться довольно сильным аргументом в пользу атомистической космогонии. Отрицая всякое участие богов в происхождении мира и человека и в управлении вселенной, Эпикур исходил из той мысли, что всякая деятельность лишала бы богов того невозмутимого спокойствия и блаженства, каким они наслаждаются, обитая в промежуточных мировых пространствах, отделяющих звездные миры друг от друга. Против этой мысли и направлена аргументация св. Дионисия. По его мнению, деятельность, управление, благотворение, попечение и тому подобные занятия могут быть обременительны только для существ ленивых, неразумных, слабых и дурно настроенных. К таким людям причисляет себя и Эпикур, если так думает о богах. Между тем для людей старательных, способных, разумных и неиспорченных, какими должны быть философы, а тем более — боги, все подобные занятия не заключают в себе ничего неприятного и тягостного; наоборот, они считают позором для себя небрежение и медленность в совершении какого-либо полезного дела. Правда, для неопытных в каком-либо искусстве новичков вследствие новизны дела и отсутствия навыка работа бывает утомительной; зато продвинувшиеся вперед в изучении искусства, а особенно усовершенствовавшиеся в нем легко и с удовольствием исполняют свое дело: исполнение своих обычных работ они предпочли бы обладанию всеми человеческими благами. Сам Демокрит, говорят, высказывал мысль, что он предпочел бы открыть одну причину, чем сделаться обладателем персидского царства. Такое удовольствие доставляла мыслительная деятельность даже человеку, который, исходя из несостоятельной гипотезы, тщетно и безуспешно отыскивал причины явлений и владыкой вселенной признавал случай.[370] Поэтому нисколько не удивительно, если люди, умеющие исполнить какие-либо полезные для жизни занятия, радуются, когда оказывают какие-либо услуги своим соплеменникам, и добиваются похвалы и славы за свои заботы о них, одни своими трудами в пропитании народа, другие — административной деятельностью, третьи — врачеванием болезней, четвертые — государственной службой. Философы гордятся даже более других, занимаясь воспитанием людей. Осмелятся ли сами Эпикур и Демокрит сказать, что для них неприятны занятия философией? Не вернее ли, что они никакой другой страсти не предпочли бы этому занятию? Хотя они видят высшее благо в удовольствии, однако постыдятся отрицать, что им приятно философствовать. Одни только боги атомистов никому не подают никаких благ и сами не причастны им.

Не укрылось от св. Дионисия и то, как близко граничило эпикурейское понятие о богах с полным отрицанием самого их бытия, и как мало связи имело само учение о богах с основными положениями атомистического мировоззрения. На каком основании, спрашивает св. Дионисий, Демокрит и Эпикур могли бы утверждать, что боги существуют? Они не видят ни присутствия богов, ни какого-либо действия их и не могут назвать их богами (θεούς) по причине их движения (δια то θέειν), как это делают люди, удивляющиеся солнцу, луне и звездам. Не признают они за богами никакого творчества и никакого занятия, чтобы можно было признать их богами за их деятельность (έκ тоО θεΐναι), т. е. творение, ради которого справедливо именуется Богом Творец и Промыслитель вселенной. Не верят они ни в правление, ни в суд, ни в благодеяния богов, чтобы люди могли считать себя обязанными испытывать в отношении к ним чувства страха или благоговения и поклоняться им. Откуда же звдют они о существовании богов? «Может быть, Эпикур, — с оттенком иронии продолжает св. Дионисий, — поднялся выше мира, переступил за пределы небесного свода, прошел одному ему известными тайными дверями и видел богов в пустом пространстве и затем стал прославлять великое блаженство их? Не там ли возникло в нем желание удовольствия и стремление подражать образу жизни, проводимой в пустоте? Не потому ли он приглашает к участию в этом блаженстве всех желающих уподобиться этим богам, приготовляя для них в качестве пиршественного зала не небо или Олимп, как поэты, а пустое пространство, предлагая им амброзию из атомов, а в качестве напитка — нектар из тех же атомов?»[371]