Жизнь и творчество Николая Носова

Говорили мы с ним, естественно, не только о врачах, но и об общих литературных знакомых, и в этих случаях я замечал, как речь его приобретала чисто литературные свойства — что-то он опускал, а что-то преувеличивал, отнюдь не стремился к житейской объективности, порой бывал даже очень резок в своих характеристиках, что, очевидно, создало ему славу злого человека. Однако поближе узнав его, я хотел бы если не возразить, то хотя бы объяснить его резкость. В своих пассажах он просто давал волю своей сатирической наблюдательности — об этой стороне его литературного дарования мы меньше знаем, поскольку слава детского писателя заслонила в нём сатирика (его книги «На литературные темы» и «Иронические юморески» отдельно выходили только однажды, хотя до сих пор не потеряли своей злободневности). Именно эта его сатирическая наблюдательность, далеко не полностью реализованная в книгах для взрослых, не давала ему покоя и невольно прорывалась в его рассуждениях о знакомых. Однако персонального недоброжелательства, что ли, я не наблюдал в них. Далеко же не все сатирики — злые люди: пишут-то они, руководствуясь не личной к кому-то неприязнью, а болея о несовершенствах рода человеческого. Да и Носов, я уверен, бывал зол не на кого-то лично, а на распространённые недостатки, от которых все мы, и сам он в том числе, не были свободны. Зато с какой заразительной и счастливой лёгкостью давал он свободу в книгах для детей другой стороне своего дарования — юмору (о различии между жанрами он очень интересно толкует в своей статье «О некоторых проблемах комического»). Правда, в его детских книгах тоже встречаются сатирические мотивы (скажем, в «Приключениях Незнайки на Луне», где он изобличает всяких там спрутсов, гадкинзов, крабсов, тефтелей и ханаконд), но, рассказывая о детях, он всегда юмористичен, иначе говоря, «любовен». Он и о слабостях детей пишет любовно, понимая, что в детстве сравнительно легче избавиться от них, видя в смехе лучшее средство от недостатков.

Особенность носовского юмора в том, что он всегда серьёзен, а серьёзность эта от огромного уважения к читателям. Невероятность ситуаций, заострение каких-то черточек в характерах героев — приёмы, в общем-то, известные в детской юмористике — Носов умел доводить до предельного комизма. Но именно уважением к читателям можно объяснить, что в его книгах отсутствует самоцельность смеха, когда смех существует ради самого смеха. Рассказывая о своих героях, Носов озабочен прежде всего тем, чтобы как можно точнее изложить суть дела, а если выходит смешно, то это получается само собой. Это чистый юмор, юмор без развлекательных добавок, которым грешат порой так называемые «весёлые» детские книги. По юмористической чистоте носовская трилогия о Незнайке близка «Малышу и Карлсону, который живёт на крыше». Разве не напоминает Малыш Незнайку, а Карлсон Пончика? Однако в трилогии о Незнайке есть то, чего нет у Астрид Линдгрен — педагогическая мысль о важности умения жить в коллективе, пафос коллективизма. Погружая читателей в волшебный мир научных и технических дерзаний, Носов думает прежде всего о воспитании в детях навыков правильного социального поведения, о воспитании нравственно цельного и гармонического человека. Юмор в его книгах несёт максимальную педагогическую нагрузку...