Жизнь и творчество Р. Фраермана

ВОСПОМИНАНИЯ

В. С. Фраерман ДУША ХУДОЖНИКА

В трудных походах в годы гражданской и Великой Отечественной войн, в частых поездках по стране, в интересных встречах и не менее интересных размышлениях прошла жизнь Рувима Исаевича. Чуткий, обаятельный человек, милый чудак, он таким оставался до самых последних дней своей жизни. И надо отметить мужество Рувима Исаевича. Несмотря на затяжные болезни, опасности и лишения, он не растерял на своем трудном жизненном пути ни веры, ни доброжелательности к людям, ни чувства справедливости, ни способности воспринимать поэзию такого далекого и сурового края, как Дальний Восток, который он полюбил всем сердцем и которому посвятил свои лучшие произведения.

Как живет в своем творчестве — рассказах, повестях, романах, очерках, критических статьях — Рувим Исаевич? В каких героях он искал как бы дополнения себе и каков тот особый душевный ритм, осуществления которого он добивался до последних дней своей жизни?

Душа его была открыта для объективного отношения к миру и человеку. Художник, будь то писатель или музыкант, в своем творчестве вступает в живое общение с создаваемыми им образами, какое ему свойственно и в общении с реальными людьми. Но душевный склад в творчестве проявляется более последовательно, чем в реальной жизни, где разные случайности затемняют, а порой, может быть, даже искажают характер человека. В творчестве, конечно, легче оставаться самим собой, чем в сутолоке жизни. По складу ума Рувим Исаевич был человек вдумчивый, созерцательный, я бы сказала, аналитического ума. Ему была свойственна тонкость, чуткость и изящество мысли. Читатель порой, может, и не согласен с мнением автора, но вряд ли он не почувствует обаяния его изящной мысли, чуть скептической, с грустной иронией, но со способностью к внутренней свободе. Его всегда интересовала личность человека, его внутренний мир, а самые «новые взгляды» его не привлекали, если он видел, что произносит их пустой человек. Его собственные взгляды и понимание мира никогда не заслоняли интереса к чужим мыслям. Он считал, что, кроме взглядов, в человеке интересен его характер, воля, склад ума, его внутренние запросы.

Рувим Исаевич не был пессимистом, но порой поддавался пессимистическому настроению и тогда любил перечитывать «Довольно» Тургенева. Но он никогда не разделял взгляда о бессилии личности и любил мысль Потебни о том, что отвлеченная творческая мысль — грандиозное проявление силы человека. К творчеству разума и света — может быть, так следует определить идею, которую Рувим Исаевич считал главной в литературной работе писателя. Когда он садился за стол писать, эта идея была для него успокоением, о котором поэт сказал: «Тогда смиряется души моей тревога».

Всю жизнь он поклонялся искусству, любил поэзию, литературу и с сожалением относился к тем, кто в искусстве видел средство для личного успеха и благополучия. Искусство и благополучие различны, считал Рувим Исаевич, как лед и пламень.

Страсть к поэзии проснулась у Рувима Исаевича с детских лет; его отец — прекрасный знаток леса — брал сына с собой на подмогу и объяснял ему характер каждого дерева, как оно живет, что любит, чем болеет и чем ему можно помочь. Отец останавливался перед кустиком таволги и обращал внимание сына-на прелестный розовый цвет растения. Показывал мать-и-мачеху — у нее одна сторона шершавая, а другая ласковая, нежная. Вот конский щавель и листья огромного лопуха — народ лечил им больные суставы. А вот и чистотел, его желтым соком ласточки исцеляют больные глазки своих птенцов. Подорожник, оказывается, останавливает кровь, а ромашка полезна для желудка и при болезнях горла.

Отец слушал песенку овсянки и объяснял, как отличить ее трель от соловья или малиновки. Говорил, какие бывают зори и что означает их цвет: ярко-красный, пылающий, или золотисто-розовый, который предвещает погожий денек. Различал росы — злые от ласковых и мягких, которые увлажняли землю и усиливали травяные запахи. Рассказывал о деревьях — какие из них идут на стройку или на дрова.