Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока. Книги 3-4

Далее мы покинули Тируваннамалай и поехали в Пондишери. Здесь живет Великий Мастер, однако на людях он появляется только три раза в год. Следующий раз будет двадцать четвертого февраля. Этот ашрам запомнится нам надолго. Его населяет огромное множество учеников, и к ним нельзя не проникнуться симпатией. Их лица сияют светом жизни, которую они ведут, и у них нет и тени сомнения в этом. От них мы узнали, что тридцатого января в Аллахабаде состоится обряд Мела, массовое паломничество индусов. Мы отправились в Калькутту, а оттуда – в Аллахабад. Никогда не забуду того, что мне посчастливилось увидеть на этом празднике. Поломники со всей Индии пришли сюда, чтобы совершить омовение в священных водах Ганга. Здесь в Ганг впадает река Джамна. Вода ледяная, но паломники бесстрашно входят в нее. Они преодолели огромное расстояние и справились с множеством трудностей, чтобы принять участие в этом религиозном обряде. Сегодня в этом городе собрались миллионы самых разных людей с одной только целью – окунуться в священную воду Ганга. А сколько здесь народу в неуместных «нарядах»! Одни совершено обнаженные, другие в шкурах, как дикари, одни на слонах и верблюдах, другие на воловьих упряжках – все стекались к берегу. Большое впечатление на меня произвело религиозное рвение, которым, вне всякого сомнения, были охвачены все эти люди. Но что же гонит миллионы паломников к Гангу? Это было за пределами моего понимания, и в моем уме, не переставая, крутился вопрос: «Что я здесь ищу?». Ответ пришел, только когда я вернулась в отель: я ищу первопричину человеческого братства. Разве возможно прийти в единство со всем человечеством, если обращаешь внимание только на внешность, если видишь в других людях душевнобольных, если утверждаешь, что черное есть черное, а белое есть белое? Разве я не чувствую, что одна и та же любовь пульсирует в сердце матери, лелеющей свое чумазое дитя, в сердцах больных и калек, ползающих в грязи, в сердцах нищих и бездомных, изможденных голодом, – сердцах всех тех, кто преодолел тяжелейший путь, чтобы окунуться в священные воды Ганга? Что, как не искра Божественной человеческой природы, способно заставить их возложить все, что у них есть, к ногам Бога, каким они его себе представляют? Мы славим Бога, утопая в роскоши, – у них же нет ничего. Их усталые ноги стерты в кровь, и единственное их имущество – их энергия, и они отдают ее, чтобы раз в год или раз в шесть, двенадцать лет, раз в двадцать четыре года собраться всем вместе, совершить омовение и поклониться Божеству. Подумать только, множество людей на крохотном клочке земли, все спокойны, счастливы, все поют и веселятся. Никто не смущается, никто никому не мешает – на это нет и намека: каждый свято чтит право ближнего славить Бога так, как велит душа.

Здесь, в невыносимых условиях, в условиях, какие мы прежде не могли даже вообразить, мы стали свидетелями подлинного братства; сердца паломников источали любовь, а в глазах их была такая непостижимая глубина, которой можно только позавидовать. И каждый из них славил и славил Бога. Люди, говорящие на самых разных языках, богатые и бедные, изможденные, хромые и слепые. Каждый улыбался в ответ на улыбку. И казалось, паломники были удивлены, что мы, западные люди, улыбаемся им, приветствуем их так, как у них принято. Мне искренне интересно, окажись мы на их месте, испытывали бы мы такую радость? Смогли бы, захотели бы на четвереньках ползти к водам Ганга, каждым вздохом вознося хвалу Богу, когда душа едва держится в теле? Смогли бы, спрашиваю я, смогли бы?

Мы видели садху; их волосы были спутаны, их тела – вымазаны пеплом, а набедренные повязки едва прикрывали их наготу, и я спросила: «Зачем люди так обращаются со своим телом?» Последовал ответ, что они отринули гордыню и больше не заботятся о земном. Они делают то, что считают нужным, но, в конце концов, каждый из нас поступает так, как велит наша совесть и позволяет степень индивидуального развития.

Для нас предметом гордости являются наши холеные нарядные тела, садху же впадают в другую крайность, проводя всю свою жизнь в гималайских пещерах в созерцании Бога. Они должны сначала познать себя и лишь после этого идти в мир и передавать свой опыт ученикам. У нас есть множество всевозможных теорий, догм и убеждений, за которыми, как правило, нет ничего, кроме абстрактных умственных построений. А эти люди, пришедшие со всей Индии на великую Мелу, именно ведут Божественную жизнь, как они ее понимают. Конечно, там немало и профессиональных попрошаек, но очень легко научиться различать их в толпе паломников, стоит только довериться интуиции. Попрошайка остается попрошайкой, в Индии он или в Америке. Здесь мы видим их одетыми в лохмотья, а у нас на родине их нередко встречаешь и в высшем обществе.

Мы собственными глазами видели, как с берега Ганга возвращался человек, опираясь на палку, а его слуга нес за ним костыли. Делайте выводы.