Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Александра Александровна принадлежала к кругу научной, литературной, художественной Москвы периода ее расцвета. Воспоминания Нины Михайловны о бабушке разбросаны небольшими отрывками по письмам к друзьям, написанным в основном на склоне лет. Из них вырисовывается образ удивительно яркой женщины. Так, 26 апреля 1948 г. в письме, адресованном подруге детства, знаменитой актрисе, председателю Пушкинского общества, Вере Аркадьевне Мичуриной-Самойловой (1866–1948), Субботина рассказывала: «Семья наша вся была пушкинисты. Бабушка — девочкой видала поэта в Москве в 1836 г., когда он гостил у Нащекина. Бабушка наша была дочерью проф[ессора] М. Г. У., внучкой писателя 18-го века Кандорского, сотрудника и переводчика Новикова. Она любила рассказывать о том времени, о тех людях, и привила нам любовь и почитание Пушкина»[2].

Нам не удалось найти подтверждения тому, что отец бабушки и прадед Н. М. Субботиной, Александр Ильич Кандорский или Кондорский, как иногда писалась фамилия (1788–?), служил в каком-либо качестве в Московском университете. В регулярно публиковавшихся отчетах о деятельности Московского университета, содержащих, помимо прочего, перечисление имен преподавателей и студентов, его имени нет. Однако в Центральном государственном архиве Москвы среди дел Вифанской и Московской духовных семинарий нам удалось обнаружить послужные списки Александра Кандорского. Содержащиеся в них данные говорят о том, что Александр Ильич происходил из «великороссийской нации», из духовного звания и сам был сыном московского священника[3]. В его послужном списке указано, что он с «1798-го года по 1808-й год обучался в Московской Славяно-Греко-Латинской Академии, где и окончил курс всех наук в оной преподаваемых». Потом отправился продолжать свое образование в С.‐Петербург: «…в 1808-м году поступил в новоучрежденную С.-П[етер]бургскую Духовную академию, где и окончил высший учебный курс наук богословских, философских, словесных, физико-математических, в Церковной истории, в языках греческом и французском»[4]. В 1814 г., по окончании всех положенных испытаний, Академическая конференция возвела Александра Кандорского в степень кандидата богословия[5]. В «Биографическом словаре студентов первых XXVIII курсов С.‐Петербургской духовной академии: 1814–1869» указано, что Александр Ильич Кандорский из московской Славяно-Греко-Латинской академии был кандидатом самого первого курса С.‐Петербургской духовной академии 1809–1814 гг.[6]

После получения ученого звания прадед Нины Михайловны вернулся во все еще разоренную после Отечественной войны 1812 г. Москву и был принят на службу в Вифанскую духовную семинарию. В журнале Комиссии духовных училищ об избрании и определении ректоров, инспекторов, профессоров, бакалавров и членов правлений при Московской духовной академии и семинариях и о прочем есть следующая запись от 19 августа 1814 г.: «Комиссия <…> положила: в Вифанской семинарии <…> определить <…> профессором математики, физики и французского языка кандидат Кандорский»[7]. Таким образом, в его послужном списке за 1815 г. значилось: «профессор физико-математических наук». В октябре 1815 г. к этой работе прибавилась еще должность секретаря в семинарском правлении[8]. Однако уже в 1816 г. Кандорского перевели в Московскую духовную семинарию: «15-го апреля 1816 года по предписанию Комиссии Духовных училищ переведен в Московскую Духовную семинарию для занятия кафедры означенных наук (физико-математических. — О. В.) и учительской должности языка французского. В оном же году месяца[9] 28 дня определен секретарем Семинарского правления, которые должности и ныне проходит». В послужном списке чиновников Московской духовной семинарии на 1816 г. отмечалось, что Кандорский «поведения хорошего и способен» и что суду и штуцеру не подвергался[10].

Таким образом, прадед Нины Михайловны действительно служил профессором, занимая кафедру физико-математических наук, но не в Московском университете, а в Московской духовной семинарии. Это, конечно, не могло помешать ему, человеку высокообразованному, знавшему несколько иностранных языков, стать членом узкого, в общем-то, круга московской интеллигенции своего времени. Но, насколько нам удалось выяснить, Кандорский занимался преподаванием недолго. Уже в 1818 г. он «вышел во свящ[енни]ка в церкви Нового Пимена в Новых Воротниках в Москве»[11], служение, которому А. И. Кандорский посвятил многие годы.

Однако Нина Михайловна была совершенно уверена в семейной легенде о прадеде — профессоре МГУ и не раз писала об этом. Например, 3 июля 1935 г. она рассказывала своему старинному другу и коллеге Николаю Александровичу Морозову[12]: «…еще мамин прадед был писатель — конца XVIII в., сотрудник Новикова, дед — профессор МГУ. Бабушка видала в детстве Пушкина, потом Белинского, Гоголя, принимала у себя Грановского, Кудрявцева, Рулье и др[угих] тов[арищей] ее отца. Была оч[ень] культурная»[13].