Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1

Василий подружился с комсомольским секретарем Александром Николаевичем Пономаревым, ставшим затем генерал-полковником авиации. Они встречались потом в академии имени Жуковского, а затем и на фронте, вспоминая Борисоглебск. В своей книге «Конструктор С.В. Ильюшин», уже в 1988 году, Пономарев писал: «Я хорошо знал Василия Георгиевича Рязанова еще по совместной службе в Борисоглебске во 2-й военной школе летчиков. Политработник Рязанов поступил в школу летчиков в 1924 году после окончания Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (небольшая неточность (В.Р.)). Сын крестьянина, он привык к труду, много читал, всегда учился. Но учился он не для удовлетворения собственного любопытства, он старался применить свои знания на пользу окружающим, на пользу нашей стране и авиации. Внешне суровый, Рязанов был человеком добрым и общительным. В школе он активно работал в партийной организации. Коммунисты избрали его секретарем партийной организации. Мне, как секретарю комсомольской организации, приходилось часто советоваться с Василием Георгиевичем и потом проводить в организации партийные решения.

Вскоре после окончания школы летчиков В.Г. Рязанов поступил на курсы усовершенствования начальствующего состава при Военной Воздушной Академии РККА им. профессора Н.Е. Жуковского и закончил их в 1931 году. В академии мы часто встречались с Василием Георгиевичем, вспоминали Борисоглебск, строили планы на будущее. Несколько лет Рязанов служил в строевых частях, командовал звеном, эскадрильей, бригадой, а затем опять пошел учиться, на этот раз на оперативный факультет академии. С 1939 года полковник Рязанов работал преподавателем академии. Одним из первых Василий Георгиевич освоил штурмовик Ильюшина, не только летал сам, но и обучал других. За самоотверженную боевую работу, высокое мастерство в управлении боевыми частями на поле боя, отличную выучку личного состава, за правильную организацию взаимодействия с наземными войсками и проявленный личный героизм командиру 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса генерал-лейтенанту авиации В.Г. Рязанову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. За отличия в боях на завершающем этапе войны ему была вручена вторая «Золотая Звезда» Героя Советского Союза…».

Вид у Василия в те годы, судя по немногим сохранившимся фотографиям, действительно был суровым. Есть его фото именно в Борисоглебске, он стоит у самолета среди других авиаторов, рядом с ним мужчина очень похожий на С.К. Горюнова, работавшего тогда там летчиком-инструктором. Рязанов в коротком кожаном пальто, очки на козырьке фуражки. Но здесь его вид мягче, чем на групповом снимке курса Свердловского университета, где он насупился, вихры падают на лоб из-под кепки. Он сидит рядом с несколькими преподавателями, и его сосед даже чуть опасливо отстраняется от него. Крайним в верхнем ряду стоит Вознесенский, небольшого роста, вид мальчишеский. Где-то здесь и Щербаков, и первая жена Василия. Брат Георгий говорил мне, что почти все мужчины с этой фотографии были расстреляны. С Вознесенским это так, а Рязанов тогда избежал смерти, – в следующей главе расскажу, как и почему. Среди фотографий того времени, принадлежавших Василию, есть и фотография экономгеографа Баранского, возможно, подарившего этот снимок Василию. На групповом снимке видно, что-то Василия гнетет. Если это марксистские догмы, по которым придется строить свою деятельность и жизнь – одно неразрывно с другим, то понятным становится его чуть смягченный вид на снимке у самолета, когда он, видимо, уже решил сменить род занятий, счастливо обнаружив любимое дело. Хотя, как говорил мне Гора, у отца в должности политработника было какое-то высокое звание, чуть ли не комбриг, что соответствует нынешнему генерал-майору. Когда он ушел с политработы, пришлось снова расти в званиях, уже не так быстро. Еще больше смягчился он после тюрьмы, осмыслив, возможно, тщету многих усилий и желаний. Но и на фронте внешняя суровость сохранялась. Командир полка А.И. Митрофанов писал о нем в воспоминаниях: «Каманин приехал на аэродром с высоким и на вид суровым генералом».

Есть люди, вызывающие невольное уважение. Не словами и поступками, а некой аурой, окружающей их. Каждому человеку хочется нравиться, – и себе, и другим. Они делают комплименты знакомым и незнакомым, надеясь на ответные, ловят во взглядах одобрение и похвалу. Женщинам, возможно, это больше присуще. Рязанов же, как и люди такого сорта, не искали внешних импульсов, они черпали внутри себя силу и знания, почти всегда твердо знали, что надо делать, как поступать. Словно какие-то загадочные ангелы высших сфер диктовали им. И это чувствовалось, за это уважали без слов. Даже в такой новой области, – не только для Рязанова, а для всех, – как авиация, Рязанов знал, как поступать, что делать и с самолетом, и с коллегами и подчиненными. Безаварийность его немалой летной практики, отсутствие поломок машин, могут служить подтверждением правильности его мышления, решений, действий.