Чаепитие предстояло знатное. Пироги с курицей и маслом в отдельной маслёнке, которое сбивал сам в первом варианте проживания вчерашнего дня. Варенье четырёх видов и мёд. Самовар с множеством чашек и блюдечек. Густейшие сливки и много чего мне совершенно, или почти, не знакомого. Всё богатство для глаз уместилось на трёх столах, сдвинутых вместе для подчёркивания щедрости и уважения к дорогим гостям. За столом разговор шёл о городских новостях, которыми с удовольствием делилась тётя Уля, как мне велела себя называть гостья. Чувствовалось, что ей не привыкать быть в центре внимания односельчан. Так увлеклись разговорами с редкой гостьей, что чуть было не забыли меня, как главную причину сегодняшних смотрин. Инициативу, как всегда, перехватила тётя Уля. «Так чему же ты, Василёк, успел научиться в поповской семье? - неожиданно прервала она общую беседу, - Споёшь или сыграешь?». Мои родители чуть не хором заступились в том смысле, что только после обеда я увидел эти «барские балалайки», о чём сказала сама учительница. «Жаль, - протянула тётя Уля слегка мечтательно, - я бы после такого сытного застолья Вивальдю послушала». Отложив столовые приборы, вручённые только мне, тихо проговорил: «Ежели надо, могу попробовать». Опасаясь моего провала, мама попыталась перевести разговор на гарантированно успешную тему. «Ты бы Ульяночка лучше послушала, как он книжку скоро читает, вот ещё одну принёс сегодня», - торопливо перебила свою тётю. Не дожидаясь ответа, взял скрипицу и тут же заиграл произведение Антонио Вивальди «Эльфийская ночь». Завершив игру через положенные три минуты, заметил заблестевшие влагой глаза большинства женщин. Кажется, даже дед Прокоп усиленно отворачивается и прячется в тень. Затянувшуюся молчаливую паузу прервала тетя Ульяна вполне серьёзным и даже категорическим утверждением: «Заберу я Васятку с собой, в Курган, на недельку». Но тут же, как бы спохватившись, исправилась, вернувшись к своей обычной манере: «Вы, мать и тятя, не переживайте, за неделю не спорчу прынца, верну в целости, в точь как сегодня нам у ворот показывали». Новые родственники возбуждённо зашумели, измышляя оправдания для прикрытия радости от явно лестного предложения. «Он, поди, ещё не все книжки у отца Никона перечитал», - выдвинул дедушка уже совсем несерьёзный довод. На это Ульяна веско заметила, что в городе книг уж «поболе вашего будет». Пока все вежливо кивали, я вполголоса заметил: «У батюшки я сегодня все книжки дочитал». «Сколько же у него книжек, что за полтора дня только выучившись грамоте все перечёл?» - недоверчиво взглянула на меня гостья с Кургана. Не задерживаясь и наивно хлопая глазками, ответил: «Книг всего пятьсот восемьдесят три, не считая нотных сборников, которых двадцать пять». Всё ещё не совсем понимая сказанного мною, Ульяна заметила: «Так зачем же ты так точно их счёт вёл». На что я ответил, что не только количество книг запомнил, но и каждой слово в каждой книжке могу наизусть повторить. В повисшем молчании мне почувствовалась тревога, которую поспешил развеять дальнейшей болтовнёй про несколько сотен рисунков, которые могу воспроизвести в точности, если на то будет надобность. Наконец, когда Ульяна Никифоровна опомнилась от небольшого ступора, опять с издёвочкой приказала: «Что стоишь, как сегодня перед воротами... беги за книжкой, будем проверять». Дальнейшее продолжение вечера более походило на конкурс вопросов и ответов. Компания родственников дружно придумывали вопросы, сначала из принесённой книги, а потом из прочитанного в библиотеке священника. Мне было гораздо легче, так как просто считывал ответы, хранящиеся в моей памяти расширенной компьютером и сетью. Наконец, взрослые утомились непривычным интеллектуальным трудом, потому единогласно приняли предложение Ульяны отметить интересный вечер открытий, чем - то покрепче чая. Местным спиртным напитком оказалась медовуха, или бражка на меду, которой я очень заинтересовался. «Такому парню, да не налить, - обняла меня уже захмелевшая тетя Уля, - и только на брудершафт». Выпив, я понял, почему всех так зацепила слабенькая, но очень вкусная медовуха. Жидкость похожа на крепкое вино, смешанное с шампанским. Появилось оправдание выйти из образа скромного сиротинушки, чем воспользовался незамедлительно, ухватив гитару из чехла, совсем забытую за литературными допросами. По хорошо ощущаемому состоянию эмоций собравшихся отлично понял, что требуется играть. Дед попытался остановить меня, опасаясь, что я опять буду травить душу господской классикой. Первые же аккорды и переборы заставили слушателей отбросить все сомнения, улыбаться, а вскоре и подпевать. Сначала Камаринскую, ехал на ярмарку ухарь - купец, цыганские частушки... после уже перестал следить, чтобы ноты имелись в сборниках матушки Настасьи. Только потом сообразили, что мы приманили половину деревни на наш семейный концерт. «Ну, я такого не ожидала, - прощаясь, призналась тётя Ульяна и все гости. Все перецеловали меня на прощание, велев даже девочкам привыкать к новому брату. «А что думать долго, - высказала общую мысль Ульяна, - женим молодых, чтобы богатство чужим семьям не досталось». В эту ночь меня не пустили в заброшенный омшаник. Отвели лучшее место на печи, как самому дорогому члену семьи. В уединённый домик на обрыве не стремился. Дел в этой деревне для меня уже не было. Пора думать, как продвигаться дальше и выше.
