Жизнь Исуса Христа

Несмотря однако же на неясность рассказа событий у Иосифа, каждое передаваемое им из Иродовой жизни обстоятельство поддерживает мнение относительно его кровожадности. В это самое время два красноречивых европейских учителя, Иуда и Матфей, подговорили учеников сбросить громадного золотого орла, которого Ирод поместил на воротах храма. Иосиф объясняет это отважное покушение преждевременным распространением слухов об Иродовой смерти, но Ларднер предполагает, что заговорщики осмелились на такой поступок вследствие мессианских надежд, только что возбужденных посещением мудрого человека. Но покушение было открыто; Иуда и Матфей с сорока приверженцами были сожжены заживо. При таких преступлениях, которые читаются у Иосифа на каждой странице, он мог не обратить внимания на тайное избиение младенцев в небольшом поселении. Кровь их была каплей в кровавой реке, в которой Ирод погружен был по горло.

За пять дней до своей смерти, которая, надо думать, последовала вскоре после избиения младенцев, Ирод покушался на самоубийство и дал приказ казнить своего сына Антипатра[44]. Все, что только было ужасного, столпилось вокруг смертного одра тирана. Он умер, заеденный омерзительными насекомыми, гнусная болезнь, которая, по указаниям истории, во все века поражала одних только злодеев, закоснелых в свирепости и ревности преследования. Возле его одра невыносимых мучений, в этом блестящем и роскошном дворце, который он построил для себя под пальмами иерихонскими, пораженный заразой и томимый жаждой, больной наружно и пожираемый медленным внутренним огнем, окруженный заговорщиками-сыновьями и грабителями-рабами, презирающий всех и всеми презираемый, желающий смерти, как избавления от терзаний, и боящийся ее, как перехода к более жестоким ужасам, терзаемый угрызениями совести, но еще не совсем насытившийся кровью, ужас для окружавших его) но еще больший ужас для себя, по своей преступной совести, разложившийся прежде смерти, заедаемый гадинами, видимой карой перста Божия за семьдесят лет последовательных мерзостей, презренный старик, которого люди назвали Великим, лежал в диком безумии, ожидая прихода последнего часа. Когда он узнал, что ни из родных, ни из приближенных нет по нем ни одного плакальщика, то решился заставить их плакать о других. Он издал повеление, чтобы лучшие в царстве фамилии и главы колен собрались в Иерихон под страхом смертной казни за неисполнение, а сестре своей Саломии тайным образом приказал, собравши их и заперши в гипподром, умертвить всех в минуту его смерти. Таким образом, захлебываясь кровью, замышляя убийства даже во время бреда, душа Ирода сошла в мрачную сень ада.

В пурпуровой одежде, в короне на голове, со скипетром в руке, труп Ирода возложен был на блестящий катафалк и с воинскими почестями, с курением ладана препровожден в его склеп в И родию, недалеко от места рождения Спасителя. Но очарование владычества Иродова рушилось и народ увидал, как обманчив был его мишурный блеск. День Иродовой смерти, как это было предвидено, был настоящим праздником; завещание его родило споры; царство разделено; последний приказ не исполнен; сыновья большей частью умерли в бесславии и ссылке. Проклятие Божие постигло этот дом и, хотя от десяти жен и множества наложниц у него было девять сыновей и пять дочерей, но в течение ста лет от семейства Гиеродулов, «священных рабов», как в насмешку и в воспоминание о низких обязанностях при храме аскалонском отца Иродова называли это семейство современники, не осталось ни одного потомка, чтобы увековечить его имя.